Список сообщений по тегам

В индоевропейских языках уже давно было обнаружено такое явление, как s-mobile, или подвижное *s. Суть этого явления заключается в том, что в некоторых рефлексах корня, начинающегося на *s в сочетании с согласным *k, *l, *m, *n, *p, *t (и реже *w), само начальное *s исчезает. Чтобы лучше разобраться, о чём идёт речь, рассмотрим несколько примеров.

От праиндоевропейского корня *(s)ker- «резать» происходит прагерм. глагол *skeraną «стричь, резать» (отсюда англ. shear «стричь», нем. scheren «стричь», швед. skära «резать», норв. skjære «резать», дат. skære «резать»; ср. исп., порт. esquilar «стричь» – из готск. skairan), лит. skìrti «отделять», серб. шка̏ре «ножницы». От того же корня уже без начального *s происходят др.-греч. κείρω «стричь; разрушать», лат. carō «мясо» (фр. chair «мясо», итал., исп., порт. carne «мясо») и др.-арм. քերեմ (kʿerem) «скрести, тереть».

Сочетание *s и *m обнаруживается в корне *(s)merd- «кусать», от которого происходят, с одной стороны, прагерм. *smertaną «болеть» (отсюда англ. smart «жечь, болеть», нем. schmerzen «болеть»; ср. также швед. smärta «боль», норв. smerte «боль»), с другой – лат. mordeō «кусать, грызть» (фр. mordre, итал. mordere, исп., порт. morder – «кусать»).

Возможны случаи, когда в одном языке встречаются варианты с *s и без него. Так, от корня *(s)poymno- происходят прагерм. *faimaz «пена» (англ. foam, нем. диал. Feim «пена»), лит. spáinė «пена», рус. пена. Отсюда же в латыни возникли два совершенно разных слова: spūma «пена» с подвижным *s и pūmex «пемза» без подвижного *s.

Такое выпадение звука до сих пор остаётся без однозначного объяснения. Одни лингвисты считают, что *s – это префикс с неясным значением, другие видят в нём сандхи-чередование. Также нет единства относительно того, первично подвижное *s, то есть действительно ли оно существовало как часть древнего корня, или же это поздно присоединившийся элемент.

Праславянский язык претерпевал многочисленные изменения в ходе своей истории. Многие из таких изменений были связаны с действовавшим законом открытого слога, согласно которому закрытые слоги в праславянских словах и заимствованиях должны были преобразовываться в открытые.

Некоторые лингвисты считают, что с законом открытого слога связан также про-цесс, называемый метатезой плавных. Это утверждение, однако, нередко опровергают, ссылаясь на позднее время прохождения процесса, незадолго до падения редуцированных, которое отменило закон открытого слога, и на тот факт, что слоги вполне могли оканчиваться на сонорный (r и l) в тех языках, где действует закон открытого слога.

Метатеза плавных – это процесс устранения праславянских сочетаний *TorT, *TolT, *TerT, *TelT, *orT, *olT (где T – любой согласный), проходивший в VIII-IX вв., когда единый праславянский уже раскололся на множество диалектов. Этим и интересны результаты процесса: в разных славянских языках они тоже разные.

В восточнославянских языках возникло полногласие, то есть слог *TorT превратился в ToroT, *TolT – в ToloT, *TerT – в TereT, *TelT – в ToloT, TeleT или TeloT (результат в последней группе зависит от качества второго согласного). Так, праслав. слова *korva, *moltъ, *bergъ в результате дали: рус. корова, молот, берег, укр. корова, молот, берег, белор. карова, молат, бераг.

В южнославянских языках, а также в чешско-словацкой группе произошла метатеза с удлинением гласного. Таким образом, сочетание *TorT перешло в TraT, *TolT – в TlaT, *TerT – в TrěT, *TelT – в TlěT. Те же праслав. слова *korva, *moltъ, *bergъ в этих языках дали совершенно иной результат: болг. крава, млат, бряг, сербохорв. кра̏ва, мла̑т, брије̑г (бре̑г), словенск. kráva, mlȃt, brég, чешск. kráva, mlat, břeh, словацк. krava, mlat, breh.

По отсутствию полногласия и наличию метатезы в русском языке легко распознать слова, имеющие старо- и церковнославянское происхождение. Слова брег (вместо берег), град (вместо город), злато (вместо золото), млад (вместо молод) – всё это южнославянские заимствования, которые в большинстве своём встречаются разве что в литературе, но редко в разговорной речи. Исключения составляют те южнославянские слова, которые навсегда вытеснили исконные древнерусские полногласные формы: враг (вытеснило исконное ворог), шлем (вытеснило исконное шелом), или приняли свои значения, отличные от значений форм с полногласием: глава (наряду с голова), страна (наряду с сторона).

В польском и лужицких языках произошла метатеза без удлинения гласного, поэтому сочетание *TorT в этих языках перешло в TroT, *TolT –в TloT, *TerT – в TreT, *TelT – в TleT. Таким образом, знакомые нам праслав. слова *korva, *moltъ, *bergъ дают в этих языках следующие результаты: польск. krowa, młot, brzeg, н.-луж. krowa, brjog, в.-луж. kruwa, brjóh.

Начальные сочетания типа *orT, *olT также давали разные результаты, но это различие диктовалось интонационными особенностями самих сочетаний. В одних случаях (при восходящей интонации) сочетания *orT, *olT давали raT, laT во всех славянских языках. Поэтому, например, праслав. *ordlo в результате даёт рус. рало, укр. рало, болг. рало, сербохорв. ра̏ло, словенск. rálo, чешск. rádlo, словацк. radlo, польск. radło. В других случаях (при нисходящей интонации) сочетания *orT, *olT дают raT, laT в южнославянских языках и словацком и roT, loT в восточно- и западнославянских языках. Так, праслав. *orstъ даёт в южнославянских языках и словацком: болг. раст, сербохорв. ра̑ст, словенск. rȃst, словацк. vzrast, в восточно- и западнославянских языках: рус. рост, укр. ріст, белор. рост, чешск. vzrůst, польск. wzrost.

Метатеза плавных в праславянском отмечается также в древнейших заимствованиях. Так, праслав. слово *korljь, образованное от имени Карла Великого (Karl), в славянских языках даёт точные результаты группы *TorT: рус. король, укр. король, белор. кароль, болг. крал, сербохорв. кра̑љ, словенск. králj, чешск. král, словацк. kráľ, польск. król.

Лингвисты, исследующие особенности звукового строя реконструированного праиндоевропейского языка, часто спорят о том, как выглядела система дорсальных согласных в этом языке. Обычно выделяют лабиовелярные kʷ, *gʷ, *gʷʰ, велярные *k, *g, *gʰ и палатовелярные *ḱ, *ǵ, *ǵʰ. Реконструируют также двухрядную систему. История этих звуков весьма интересна, так как их сдвиги стали одной из причин распада праиндоевропейского языка на древнейшие индоевропейские диалекты.

Сатемные языки характеризует то, что палатовелярные *ḱ, *ǵ, *ǵʰ перешли в аффрикаты и фрикативы, а лабиовелярные *kʷ, *gʷ, *gʷʰ и велярные *k, *g, *gʰ слились, утратив огублённость. Кентумные языки сохранили лабиовелярные *kʷ, *gʷ, *gʷʰ (или иные их производные), но палатовелярные *ḱ, *ǵ, *ǵ слились с велярными *k, *g, *gʰ.

Пожалуй, лучше всего эти сдвиги демонстрирует пример с числительным «сто» в разных индоевропейских языках. Сатемные языки называются так, поскольку число «сто» в авестийском языке имеет вид satəm, тогда как кентумные языки назвали по латинскому слову centum [ˈkentum]. Оба слова восходят к праиндоевропейскому слову *ḱm̥tóm «сто» с начальным палатовелярным *ḱ.

Отталкиваясь от этого примера несложно определить, что к сатемным языкам относятся славянские (рус. сто, ст.-слав. съто, польск., чешск. sto), балтийские (лит. šimtas, латышск. simts), индоиранские (перс. صد, sad, афг. سل, səl, курд. sed, санскр. शत, śatá), а также албанский, армянский и некоторые другие языки, где *ḱ дал переднеязычный. К кентумным языкам относят остальные языки: италийские (лат. centum), кельтские (др.-ирл. cét, ирл. céad, валл. cant), германские (*ḱ закономерно даёт прагерм. *h: англ. hundred, нем. hundert, нидерл. honderd), а также греческий (ἑκατόν).

Одно время считалось, что изоглосса «кентум-сатем» делила индоевропейские языки на западные и восточные. Однако с обнаружением тохарских языков, где также обнаруживается велярный ряд, эта точка зрения отошла на второй план. В этих языках число «сто» имеет вид känt (А) и kante (Б). Таким образом, сатемизация – это некоторая инновация, имевшая место в центральных индоевропейских диалектах, тогда как кентумные языки остались на периферии.

В фонетике под дебуккализацией (от лат. bucca «щека») понимается переход какого-либо согласного звука в глухой глоттальный щелевой [h] или в гортанную смычку [ʔ] при некоторых условиях. Иначе говоря, согласный звук становится придыханием или превращается в нечто похожее на кнаклаут в немецком языке (взрыв смычки перед гласными в начальной позиции), делающий речь немцев более резкой, обрывистой.

В английском языке дебуккализация – довольно частое явление, особенно в разговорной речи британцев. Английский звук [t] в некоторых позициях переходит в глоттальный [ʔ]. Это происходит на конце слов перед словами, начинающимися на согласный. Например, сочетание get ready часто произносится как [ɡɛʔ ˈɹɛɾi], хотя с точки зрения «правильного английского» нужно было бы сказать [ɡɛt ˈɹɛdi]. В данном случае помимо изменения [t] в [ʔ] наблюдается ещё и ротацизм, то есть изменение [d] в [ɾ]. Дебуккализация хорошо просматривается в сочетаниях с наречием not [nɒt]: not now [nɒʔ naʊ], not good [nɑʔ ɡʊd].

То же самое явление нередко наблюдается внутри английских слов. Звук [t] после [l], [r], [n] или гласного и перед слоговым [n̩] также дебуккализуется: Milton [ˈmɪlʔn̩], Martin [ˈmɑɹʔn̩], fountain [faʊnʔn̩], button [bɐʔn̩]. В английском диалекте кокни и во многих других диалектах Британии дебуккализация встречается ещё шире: batter [bæʔə], beater [biʔə], biter [baɪʔə], bitter [bɪʔə], butter [bʌʔə], betting [bɛʔɪŋ], pity [pɪʔi] и т. д. В английском это явление также называют t-глотализацией.

Дебуккализация с переходом согласного в [h] наблюдалась в двух древних индоевропейских языках: древнегреческом и санскрите. Древнегреческая дебуккализация – это переход индоевропейского *s в протогреческий (и далее в древнегреческий) [h] в начале слова и между гласными, который на письме отмечается знаком так называемого «густого придыхания» (῾). Этот процесс объясняет отсутствие s в тех древнегреческих словах, где он обнаруживается в других когнатах. Так, др.-греч. числительное ἑπτά [heptá] «семь», восходящее к пра-и.е. *septḿ̥, родственно лат. septem, санскр. सप्तन् (saptán), лит. septyni, рус. семь, англ. seven; др.-греч. ἥλιος [hɛ᷄ːlios] «солнце», восходящее к пра-и.е. *sóh₂wl̥, родственнолат. sōl, санскр. सूर्य (sū́rya), स्वर् (svàr), лит. sáulė, рус. солнце, англ. sun. Дебуккализация в санскрите – это переход в придыхательное [h] перед паузой, которое обозначается как ḥ (висарга): तवपितामहःकः| (tava pitāmahaḥ kaḥ) «Кто твой дедушка?».

Фонетические изменения в языке определяют многое в его развитии. Так, исторически дебуккализация стала одной из особенностей протогреческого, отличающей его от других древних индоевропейских диалектов. Та же самая дебуккализация существенно влияет на взаимопонятность между англичанами, говорящими на различных диалектах. Это фонетическое изменение присутствует во многих других языках: испанском, галисийском, португальском, шотландском. Встречается оно и диалектах: в баварском диалекте немецкого языка, шотландском диалекте английского языка, египетском варианте арабского языка.

Весьма интересно фонетическое явление, называемое ротацизмом (от названия греческой буквы ρ, ῥῶ). Это фонетический переход, встречающийся в самых разных языках, суть которого состоит в том, что какой-либо согласный (обычно альвеолярный [z], [d], [l] или [n]) в некоторой позиции переходит в [r]. Примеров этого перехода много в индоевропейских языках, однако встречается он также в языках алтайских и семитских.

В индоиранских языках встречается переход [l] > [r], хотя есть случаи, когда правило не действует. Например, в санскр. सूर्य (sū́rya) или перс. خور(xor) «солнце» звук [r] соответствует звуку [l] в лат. sōl, др.-греч. ἥλιος, рус. солнце, лит. saũle; санскр. रोचते (rocate), перс. روشن(rowšan) «свет» соответствуют лат. lūna, lūx, др.-греч. λευκός, англ. light, рус. луч; санскр. चक्र (cakrá), перс. چرخ(čar) «колесо» соответствуют лат. colus, др.-греч. κύκλος и рус. колесо. При этом ротацизм не затронул санскр. पलित (palitá) «серый», которое одного корня с лат. pallidus, др.-греч. πελιτνός или рус. пелёсый.

Среди романских языков переход [l] > [r] мы обнаруживаем в латыни, португальском и румынском. В латыни ротацизм часто происходит внутри формы слова в интервокальной позиции, хотя и здесь есть свои исключения. Так, слово flōs «цветок» при изменении по падежам приобретает [r]: flōris (род. п.), flōrem (вин. п.), flōrēs (мн. ч.); аналогичные изменяется происходят в слове genus «род»: generis (род. п.), genera (мн. ч.). В архаичной латыни этого явления не наблюдается. В португальском: empregar «нанимать; использовать» происходит от лат. implicō (инф. implicāre); obrigado «спасибо» от лат. obligō (инф. obligāre). В румынском: fericire «счастье, удача» от лат. fēlīx; fereastră «окно» от лат. fenestra. Такие случаи часто бросаются в глаза людям, изучающим романские языки, однако немногие из них знают о ротацизме.

Иного характера ротацизм в германских языках, который проявляется как на уровне литературных языков, так и на уровне диалектов. Исторически германский [z] переходит в [r]. Например: прагерм. dagaz даёт исл. dagur; от прагерм. глагола *wesaną «быть» происходят, с одной стороны, англ. were, нем. war, wäre, с другой – англ. was, нем. gewesen (это связано с тем, что некоторые формы глагола *wesaną имели z). В средненемецких диалектах наблюдается переход [d] и [t] > [r]: ср.-гессенск. Borrem соответствует нем. Boden, Werrer соответствует Wetter.

За пределами индоевропейской языковой семьи мы обнаруживаем это же явление в чувашском языке, который отличается от других тюркских языков (помимо всего прочего) из-за так называемого булгарского ротацизма, при котором общетюркский [z] и его рефлексы соответствуют чувашскому [r]. Так, чув. хур «гусь» соответствует тур. kaz, азерб. qaz, тат. каз и башкир. ҡаҙ; чув. хěр «девушка» соответствует тур. kız, азерб. qız, тат. кыз и башкир. ҡыҙ.

Ротацизм – это очень широкое явление, свойственное многим языкам. Вероятно, оно возникает спонтанно, как речевая ошибка, постепенно переходящая в привычку, а затем – в норму.