Список сообщений по тегам

Слово компьютер – одно из наиболее известных и ходовых в сегодняшнем мире. В век информационных технологий уже никто не удивляется тому, что решить сложнейшие математические уравнения или провести анализ большого количества данных можно за считанные секунды. Компьютеры настолько прочно вошли в нашу жизнь, что само слово компьютер будет ещё какое-то время автоматически переноситься на другие устройства, уже мало похожие на компьютер в узком смысле этого слова. Например, сегодня нередко компьютером называют ноутбуки, различные устройства для воспроизведения медиафайлов, часы с электронными наворотами и так далее.

Русское слово компьютер, как известно, происходит из англ. computer, далее от глагола compute «вычислять», пришедшего в английский из латыни (computō «вычислять», от com- «с» и putō «чистить; считать»). Распространено ошибочное мнение, что это слово является интернационализмом, то есть оно заимствовано и используется многими языками мира. Но так ли это на самом деле?

Английское слово computer действительно узнаваемо в различных языках, в том числе и во многих азиатских: нем. Computer, нидерл. computer, порт. computador, укр. комп'ютер, болг. компютър, польск. komputer, лит. kompiuteris, хинд. कंप्यूटर (kampyūṭar), перс. کامپیوتر (kâmpyuter), алб. kompjuter, араб. كمبيوتر (kambyūtar), азерб. kompüter, узб. kompyuter, тайск. คอมพิวเตอร์ (kompiwdter), яп. コンピュータ (kompyūta), кор. 컴퓨터 (keompyuteo) и т. д. Однако у многих из этих слов в языке есть свои конкуренты.

В некоторых крупных европейских и азиатских языках предпочитают не использовать заимствованное слово или использовать его ограниченно. Эти языки его калькируют, в них компьютер, как правило, называют «вычислителем». Так, арабское حاسوب (ḥāsūb) происходит от глаг. حسب (ḥasaba) «считать, вычислять». Эстонское arvuti связано с глаголом arvutama "считать, вычислять". Венгерское számítógép состоит из слов számít «вычислять, считать» и gép «машина». Идея «вычислителя» заложена и в греческом υπολογιστής (наряду с κομπιούτερ), где λογιστής означает «счетовод».

Аналогично словенск. računalnik, серб. рачу̀на̄р, хорв. рачу̀нало, нем. Rechner и нидерл. rekenaar используют германский корень, также означающий «считать» (ср. нем. rechnen «считать, решать»). Чешск. и словацк. počítač (ср. рус. считать, читать), а также макед. сметач (родств. рус. метить) используют близкие по смыслу славянские корни. В ряде романских языков для обозначения компьютера используется сразу два близких по смыслу слова: итал. computer, calcolatore, рум. computer, calculator. Этимология первого слова та же, что и у англ. computer. Второе слово происходит от лат. calculō «считать, вычислять», которое является синонимом лат. computō. 

Говоря о французском языковом пуризме, нередко приводят в качестве примера слово ordinateur, от лат. ordinātor «устроитель», от ōrdinō «устраивать, приводить в порядок». От того же латинского слова происходит исп. ordenador (также computador, compu-tadora). Вероятно, калькой с французского является и армянское слово համակարգիչ (hamakargičʿ), которое переводят как «систематизатор» (от համակարգել, hamakargel «систематизировать» и суфф. -իչ, -ičʿ). Можно обнаружить, что уже в этих словах намечается уход от общепринятого смысла.

В некоторых языках Северной Европы компьютер называют «машиной (для обработки) данных». Так, норв. и швед. datamaskin состоят из слов data «данные» и maskin «машина» (в шведском существовали варианты kalkylator, matematikmaskin, elektronhjärna, но наиболее предпочтительным сегодня является слово dator). Финское tietokone (наряду с редким kompuutteri) также раскладывается на tieto «данные» и kone «машина».

Некоторые языки рассматривают компьютер как «электронный ум/мозг». Так, кит. 電腦/电脑 (diànnǎo) можно дословно перевести как «электронный мозг» (電/电, diàn «электричество» и 腦/脑, nǎo «мозг»). При этом распространена также калька 計算機/计算机 (jìsuànjī) «вычислительная машина». Таким же образом сложено тибетское གློག་ཀླད (glog klad; от གློག, glog «электричество» и ཀླད, klad «мозг») и гавайское lolouila (от lolo «мозг» и uila «электричество»).

Наконец, самые алогичные названия. Исландское tölva сложено из слов tala «число» и völva «предсказательница», что уже мало похоже на предыдущие примеры. Исланд-цы, всеми силами стремящиеся не допустить в своём языке заимствований, почему-то разглядели в компьютере «пророчицу». Индейцы племени навахо назвали компьютер «железякой (устройством), которая пишет и сама думает» – béésh bee akʼeʼelchíhí tʼáá bí nitsékeesígíí (béésh «железо, устройство» + bee «с (помощью)» + akʼeʼelchí «пишет» + субстантиватор -í + tʼáá bí «сам» + ntsékees «думает» + субстантиватор -ígíí; упрощённо – béésh nitsékeesí).

Называние любой реалии, как бы распространена она не была, не может быть единым для всех языков. В каждом языке существуют свои первичные аналоги и поздние неологизмы, возникавшие в виду объективных причин или случайно. Так, даже в русском языке существует аналог слову компьютер – аббревиатура ЭВМ (электронная вычислительная машина), которая уже почти не используется в бытовом употреблении. В некоторых языках, наоборот, сосуществуют родные и заимствованные слова, а где-то родные слова даже побеждают. Как мы убедились, языки слишком разные, чтобы называть компьютер одним словом.

В ряде случаев слова языка могут возникать как бы спонтанно, в связи с какими-то историческими событиями. При этом сами события быстро забываются, а слова остаются в языке и живут в нём ещё многие десятки и даже сотни лет. Так и было со словом бойкот.

Это слово английского происхождения, в русский язык попало из немецкого. Оно существует во многих языках: англ. boycott, нем. Boykott, фр. boycott, итал. boicottaggio, исп. boicot, польск., чешск. bojkot, фин. boikotointi, груз. ბოიკოტი (boikoti), яп. ボイコット (boikotto) и др. В англ. boycott стало именем нарицательным в 1880 году, до этого года такого слова просто не существовало.

Обычный управляющий на службе землевладельца лорда Эрна Джона Кричтона по имени Чарльз Бойкотт был неприметной в истории фигурой, но в один год прославился на всю страну, а затем и на весь мир. Уроженец Норфолка, Чарльз Бойкотт долгое время работал в Ирландии, где нанимал для своего патрона рабочих для обработки земли. В тот самый 1880 в Ирландии проходила забастовка рабочих, против которой выступил Бойкотт. Земельная Лига Ирландии тут же призвала всех местных жителей игнорировать Бойкотта, не обслуживать его в магазинах, не разговаривать на улицах, даже не садиться рядом в церкви. Реакция ирландцев была непропорционально жёсткой.

Этот случай стал известен в британской прессе и приобрёл гигантский резонанс. В устах британцев слово boycott стало синонимом слова protest. В XX веке слово стало известно и в других языках мира.

Каждый язык, существующий сегодня на нашей планете, исправно заимствует слова из других языков. Где-то массово, а где-то и по чуть-чуть. Скажем, русский язык много заимствовал из греческого, церковнославянского, затем из немецкого и голландского (военное дело), из французского (культура, искусство, мода, быт), итальянского (музыкальное искусство), английского (спорт, технологии, медиа, экономика и др.). Немало в русском латинизмов и тюркизмов. Всего у нас хватает. Заимствования – это неотъемлемая часть нашего словаря, даже повседневного. Вместе с тем, мы не потеряли наш русский язык и даже обогатили его. Похожая картина заимствований в польском и немецком, но при большем влиянии латинского языка.

Язык, который не заимствует, быстро увядает. Он просто не успевает адаптироваться к новым веяниям времени, а если он пытается делать это своими силами (как чешский или исландский, например), то это не всегда даёт положительный эффект. Язык становится менее понятным и замыкается. С другой стороны, слишком массовый наплыв иностранных слов приводит к упадку языка, потери части его исконного лексического фонда. Где же грань между «ещё чуть-чуть» и «хватит»? Сколько можно заимствовать?

Увы, лингвист не ответит на этот вопрос однозначно. Обращаясь к опыту английского языка, мы обнаруживаем, что в структуре английской лексики сегодня примерно одинаковое количество германских, французских и латинских заимствований. На другие языки приходится считанные проценты. В истории английского языка как раз можно выделить три периода по интенсивности заимствований: скандинавский, французский и греко-латинский.

Скандинавский период начался ещё в VIII-IX вв., когда начинал формироваться древнеанглийский язык. Появилось большое количество слов, связанных с бытом, управлением, даже стабильная частотная лексика потихоньку вытеснялась. Так, современное слово law «закон» (др.-англ. lagu) произошло от скандинавского lagu (ср. исл. lög, швед. lag, дат. lov) и вытеснило древнее ǣ; современный глагол take «брать» (др.-англ. tacan) произошёл от скандинавского taka (ср. исл. taka, дат. tage) и вытеснил изначальное niman (ср. нем. nehmen); глагол die «умирать» произошёл от deyja (ср. дат. dø, ниж.-нем. döen), вытеснив исконное steorfan (ср. нем. sterben). Такие слова как leg «нога» (от leggr; ср. исл. leggur, норв. legg, швед. lägg, дат. læg), skin «кожа» (от skinn; ср. дат. schinde, нем. диал. Schinde), skull «череп» (от skalli; ср. швед. skulle, норв. skult), birth «рождение» (от burðr, byrd; ср. швед. börd), dirt «грязь» (от drit; ср. норв. dritt, исл. drit, дат. drijten, drits, dreet, нем. рег. Driss), knife «нож» (от knífr; ср. швед., норв., дат. kniv), happy «счастливый» (от happ; ср. исл. heppinn, ст.-дат. hap), call «звать» (от kalla; ср. дат. kallen, нем. kallen, швед. kalla, норв. kalle, исл. kalla) – всё это скандинавские заимствования.

Сегодня не каждый англичанин знает об истинном происхождении этих и тысяч других употребляемых им в каждодневной речи слов, но они существуют в языке уже очень давно и вытесняют исконные древнеанглийские слова. На древнескандинавских диалектах в Англии продолжали говорить спустя много лет после смерти последнего скандинавского монарха Гардекнута, а в Шотландии на них говорили вплоть до XVII века.

Французский период начался довольно рано – в XI веке. Разумеется, это связано с нормандским завоеванием 1066 года, однако влияние было не совсем французским. Нормандский язык – это лишь диалект французского. Вместе с пикардским языком он оказвал влияние на язык законов Англии, хотя оставил свой след и в других сферах, в том числе и бытовой. Так, слово catch «поймать» происходит от нормандского cachier (ср. лат. captare, фр. chasser, исп. cazar); слово car «автомобиль» происходит от carre (ср. лат. carra, ст.-франц. char); слово hour «час» происходит от houre (ср. лат. hōra, ст.-франц. houre); слово move «двигать(ся)» восходит к mover (ср. лат. movēre, ст.-франц. mouver, moveir, совр. mouvoir); слово river «река» – от нормандского rivere (ср. лат. riparius, ст.- франц. riviere, совр. rivière). Казалось бы, ничего нет более английского, чем эти слова. Но и они, оказывается, не совсем английские.

С расширением границ Анжуйской империи Генриха II в XII веке всё больше слов проникает уже не из северных диалектов, а из центрального парижского. Фактически можно было говорить об исчезновении английского германского языка уже тогда, ведь по-английски никто почти не говорил. Это был язык простолюдинов. При дворе, в судах, в семьях аристократов все говорили и писали на французском или на латыни. Лишь в 1362 с открытием парламента на английском языке чаша весов приняла равновесие, и английский писатель Джефри Чосер это равновесие поддержал.

С этого времени стали равноправными французское justice «правосудие», скандинавское law «закон» и английское right «право». Каждое слово приняло своё значение и наряду с другими словами стало использоваться в языке как родное. Свои ниши заняли английские king «король» и queen «королева», в то время как французские prince «принц, князь», peer «пэр», duke «герцог», marquis «маркиз», viscount «виконт» и baron «барон» стали использоваться как обозначения дворянских титулов. Среди прочего было заимствовано колоссальное количество общей лексики, а также лексики, связанной с управлением, придворной жизнью, модой. Появились слова power «сила, власть» (от фр. pouvoir), state «государство» (от état), court «суд» (от cour), lesson «урок» (от leçon) и многие другие.

Часто можно было наблюдать, как практически одни и те же вещи в языке простых и богатых людей по-разному обозначались. У Вальтера Скотта в «Айвенго» шут Вамба говорит, что «как пришли нормандские аристократы и стали есть мясо домашних животных, которых пасут английские пастухи, названия мясных блюд стали французскими, а названия животных так и остались английскими». Действительно, слова pig «свинья» (также swine), sheep «овца», bull «бык», calf «телёнок» остались английскими, а pork «свинина», mutton «баранина», beef «говядина» и veal «телятина» – французскими. Так же зародилась ужасающая по своим масштабам английская синонимия. Французские слова заимствовались чрезмерно, так что сегодня в словарях друг с другом продолжают конкурировать freedom и liberty «свобода», come in и enter «входить» и др. Почти на каждое английское слово найдётся свой французский аналог, а иногда даже аналога германского нет, так как его полностью вытеснил французский.

Наконец, третий период – греко-латинский. Он начинается раньше XV-XVI вв., но свой размах приобретает именно в это время. В связи с ростом интереса к науке возникла потребность как-то номинировать всё новое в этой области. Интересно при этом, что произошло третье наслоение, на этот раз уже на французскую лексику. Скажем, французское chance «шанс, случай» и латинское cadence «каденция, ритм» – одного происхождения, равно как count «считать» и compute «вычислять», frail и fragile «хрупкий», poor «бедный» и pauper «нищий», reason «причина; разум» и ration «рацион», sure «уверенный» и secure «безопасный, надежный». В английском уже, наверное, не всегда понимают родство этих пар. А таких тысячи.

Интересны греческие заимствования в английском. В русском греческие заимствования являются очень древними, а в английском век эллинистической учёности несколько запоздал. Лишь в XVI веке в английском закрепляются слова drama «драма» (от др.-греч. δρᾶμα), theatre «театр» (от θέατρον, через фр. théâtre), comedy «комедия» (от κωμῳδία, через фр. comedie, лат. cōmoedia), tragedy «трагедия» (от τραγῳδία, через фр. tragedie, лат. tragoedia), catastrophe «катастрофа» (от καταστροφή), episode «эпизод» (от ἐπεισόδιον, через фр. épisode), scene «сцена» (от σκηνή, через фр. scene, лат. scaena, scēna), monologue «монолог» (от μονόλογος, через фр. monologue), dialogue «диалог» (от διάλογος, через фр. dialoge) и др. Очевидно, большая часть данных слов относится к сценическому искусству, активно развивавшемуся в то время в Британии.

Разумеется, греческий язык присутствует и в науке, он подарил английскому большую часть компонентов типа micro-, macro-, mega-, hypo- и др., а также большое число чистых терминов, которые, надо сказать, тоже конкурируют в английском с латинскими аналогами. Скажем, metamorphosis «метаморфоза» (от греч. μεταμόρφωσις) и transformation «трансформация» (от лат. trānsfōrmātiō) – это по сути одно и тоже; слово periphrasis «перифраза» (от περίφρασις) – это просто греческий аналог слова circumlocution «иносказание» (от circumlocūtiō). Можно сказать даже, что именно из греческого эти слова появились в латыни (в качестве калек), а потом оба слова были заимствованы и в английский.

Все три этапа заимствований в английском языке – это классический пример того, как язык может быть «избит и задавлен» заимствованиями, оставшись при этом живым и продолжив своё существование в новом качестве – в качестве источника заимствований для других языков. Расширение англомира, его быстрое экономическое развитие, зарождение в нём массового киноискусства, бизнеса, IT-сферы позволило английскому языку сделать и свой вклад в другие языки. Стоит ли этого бояться? Скорее всего, нет. Язык сам отфильтрует то, что ему не нужно, поэтому даже такие уродливые проявления языковой деятельности как рунглиш, спанглиш и т. д. – это всего лишь временное явление, от которого не останется и следа в недалёком будущем. Язык обогащается через заимствования, омолаживается и продолжает своё существование. Вопрос лишь в том, сколько можно заимствовать. Столько, сколько в своё время заимствовал английский, уж точно можно.