М.К.
У меня сложилось достаточно приятное впечатление от нашей беседы. Я очень рада, что ты согласился помочь мне разобраться с этой полной сюрпризов и неожиданностей наукой. Многое для меня было ново и не совсем понятно, но с твоими пояснениями мне удалось в целом разобраться в том, что такое этимология, чем она занимается.
Во-первых, я поняла, что это очень сложная и коварная наука. Слова языка очень разные, среди них обнаруживаются такие, которые оказываются на определённом уровне родственными. В то же время есть слова, которые так и хочется связать из-за их внешнего сходства, при этом само по себе внешнее сходство слов ещё ничего не говорит об их родстве.
Во-вторых, чтобы не запутаться в этом многообразии слов языка и избежать многих заблуждений, которых я раньше просто не могла избежать из-за незнания принципов и методов этимологии, необходимо придерживаться научного подхода, который включает анализ фонетики и семантики. К тому же очень важно знать историю языков и понимать, какие языки родственны, а какие нет.
В-третьих, я уяснила, что языки меняются, причём не только в плане структуры (фонетики, грамматики и так далее), но и лексики. Заимствования являются важным источником возникновения слов в языке, и их не стоит бояться, если они служат для обозначения вещей, названия которым в нашем языке нет либо собственные названия плохо отражают суть вещи или явления.
В-четвёртых, для меня стало аксиомой, что этимология – это наука, которая может принести много пользы. К тому же всем интересны истории о словах. Мы об этом не говорили, но мне кажется, что эту тему нам следовало бы затронуть.
А.М.
Конечно. Часто в самых обычных беседах приходится прибегать к этимологии. Скажем, многих интересно происхождение своего имени, названия города, в котором они живут. Небольшое толкование, взятое прямо из словаря, многих удивляет, хотя для меня уже давно ничего такого сверхъестественного в этом нет.
Часто слышу от разных людей этот извечный вопрос: откуда взялось такое-то слово? Например, одна знакомая, работающая в банке, вдруг заинтересовалась словом банк. Она решила, что оно как-то связано со словом банка. Я ей объяснил, что это слово пришло из итальянского, где имело значение «лавка менялы»… Толкование в одну строчку произвело на неё такое сильное впечатление, что та принялась бегать по отделу и каждого своего сотрудника спрашивать об этом слове, чтобы окончательно убедиться. Оказалось, что из шести человек, находившихся в отделе, лишь один знал этимологию этого слова. А это уже произвело сильное впечатление на меня.
М.К.
Да уж. Меня когда-то тоже удивило то, что слово купец связано со словом купить. Наверное, в те мои непросвещённые годы многое из твоих речей показалось бы странным и поразительным. Признаться, для меня и так было странным то, что я читала из твоих статей. Сейчас для меня это тоже в некоторой мере обыденность.
Мне кажется, гораздо интереснее другой полезный эффект этимологии: она позволяет быстрее учить языки. В школе я очень неохотно учила немецкий, в университете – английский. Затем я принялась изучать итальянский и французский, потому что всегда хотела их учить, но мне казалось, что это такие сложные языки, что я никогда их не одолею, и мне даже браться за них не стоит. После общения с тобой у меня сложилось несколько иное представление об изучении языка, точнее – слов языка. Но сформулировать в тезисах суть этого эффекта я не могу.
А.М.
Когда мы связываем родственные слова различных языков, возникают очень прочные ассоциации, и так они лучше запоминаются. Вот и вся суть, мне кажется.
М.К.
Ну да, именно это я и имела в виду. Когда я учила итальянский, то обнаружила, что в нём простые числительные немного похожи на русские или английские: uno «один», due «два», tre «три», quattro «четыре», cinque «пять», sei «шесть», sette «семь», otto «восемь», nove «девять», dieci «десять». То же можно сказать и о немецких числительных: eins «один», zwei «два», drei «три», vier «четыре», fünf «пять», sechs «шесть», sieben «семь», acht «восемь», neun «девять», zehn «десять».
Раньше я думала, что некоторые числительные совпадают, поскольку во всей Европе была какая-то единая система счёта, а сейчас понимаю, что это сходство некоторых числительных объясняется родством языков. Даже итальянское числительное nove родственно русскому девять. Это поразительно! Выходит, что все числительные в различных индоевропейских языках похожи, а это позволяет их быстрее выучить. Когда родство не осознаётся, то изучение этих слов даётся труднее.
А.М.
Совершенно верно. Но если не просто осознавать родство языков, а понимать, какие изменения привели к существующим расхождениям, то те же числительные будет учить ещё проще. Вообще слова языка запоминаются быстро, когда они связываются с другими словами.
М.К.
Можешь показать ряды числительных от 1 до 10 для других языков, более «экзотических»? Просто для сравнения.
А.М.
Запросто. Вот тебе числительные для праиндоевропейского (ПИЕ), литовского, греческого, персидского и хинди. Сама быстро найдёшь соответствия в известных тебе языках.
|
ПИЕ |
Армянский |
Греческий |
Персидский |
Хинди |
|
*(H)óy(H)nos, *(H)óykos, *(H)óywos, *sḗm |
մեկ (mek) |
ένας (énas) |
یک (yek) |
एक (ek) |
|
*dwṓu *dwóh₁ |
երկու (erku) |
δύο (dýo) |
دو (do) |
दो (do) |
|
*tréyes |
երեք (erekʿ) |
τρεις (treis) |
سه (se) |
तीन (tīn) |
|
*kʷetwóres |
չորս (čʿors) |
τέσσερις (tésseris) |
چهار (čahâr) |
चार(cār) |
|
*pénkʷe |
հինգ (hing) |
πέντε (pénte) |
پنج (panj) |
पाँच (pā̃c) |
|
*swéḱs |
վեց (vecʿ) |
έξι (éxi) |
شِش (šeš) |
छह (chah) |
|
*septḿ̥ |
յոթ (yotʿ) |
επτά (eptá) |
هَفت (haft) |
सात (sāt) |
|
*oḱtṓw |
ութ (utʿ) |
οκτώ (októ) |
هشت (hašt) |
आठ (āṭh) |
|
*(h₁)néwn̥ |
ինը (inə) |
εννέα (ennéa) |
نُه (noh) |
नौ (nau) |
|
*déḱm̥t |
տասը (tasə) |
δέκα (déka) |
ده (dah) |
दस (das) |
М.К.
Мои иллюзии как-то неожиданно и резко развеялись. Я-то думала, что сходств будет больше.
А.М.
А тебе мало?
М.К.
Но ведь некоторые слова совершенно не похожи на те, что даны для праиндоевропейского. Например, армянское մեկ (mek) не похоже на слово один в русском.
А.М.
А разве греческое ένας (énas) похоже на русское один?
М.К.
Немного похоже.
А.М.
Эх, наивность журналистская! Ни армянское մեկ (mek), ни греческое ένας (énas) не являются родственниками русского один. Современное армянское числительное մեկ (mek) происходит от древнеармянского միակ (miak), которое происходит от слова մի (mi) «один» с прибавлением суффикса -ակ (-ak), далее от праиндоевропейского *smiyeh₂-, образованного от числительного *sḗm.
Греческое ένας (énas) происходит от древнегреческого числительного εἷς (heîs) (у него есть форма среднего рода ἕν (hén) и форма женского рода μία (mia)), которое возникло из протогреческого *hens, где *h закономерно возникает из праиндоевропейского *s в результате дебуккализации. Кстати, в результате того же явления числительное επτά (eptá), восходящее к древнегреческому ἑπτά (heptá), имело в протогреческом начальный *h, возникший из *s, то есть всё слово восходит к праиндоевропейскому *septḿ̥ и родственно русскому семь.
Таким образом, в обоих случаях слова происходят от праиндоевропейского *sḗm. А ты говоришь о сходстве. Тут всё гораздо сложнее. Нужно понимать, какие процессы лежат в основе изменения облика названных слов. К тому же не все числительные должны ровненько восходить к одному единственному корню, существуют и отклонения.
М.К.
Блин, ты меня загрузил! Я сейчас осознала, что проще без всяких посторонних вопросов выучить все эти числительные. Действительно, наивность журналистская!
А.М.
Извини, так уж вышло. Я ведь говорил, что этимология – это жестокая наука. И ты в этом не раз уже убеждалась и даже сама высказывала такую мысль.
М.К.
Ладно, оставим числительные на полке. Можно ведь цепляться за этимологию, рассматривая и другие слова в разных языках (глаголы, существительные, прилагательные)?
А.М.
Конечно. Например, русское слово стоять родственно английскому stand «стоять» и немецкому stehen «стоять», а также латинскому stō «стоять» (инфинитив stāre), от которого происходят французское être «быть», итальянское stare «стоять, быть» и испанское estar «быть». Зная лишь это, ты установишь прочную ассоциацию между этими словами, и они быстрее усвоятся. Тогда испанское выражение «¿Dónde estás? (Где ты?)» для тебя уже будет означать «Где стоишь?». Примеров такого рода полно.
М.К.
Точно. Или, например, итальянское слово vedere «видеть» легко увязать с русским глаголом видеть.
А.М.
Совершенно верно. Эти слова тоже родственны.
М.К.
Но это ведь будет касаться только близкородственных языков и в меньшей степени языков, которые довольно далеки от русского. Это я поняла, когда мы касались языкового родства. Соответствий между славянскими языками больше, чем между языками различных групп.
А.М.
Если устанавливаются связи между словами, имеющими общее происхождение на уровне праязыка, то да. Однако в языках мира существуют многочисленные заимствования, которые часто очень похожи. Например, то же итальянское vedere восходит латинскому слову videō «видеть», а от него уже происходят английское video, русское видео, армянское վիդէո (vidēo), японскоеビデオ (bideo), грузинское ვიდეო (video), ивритское וידאו (víde`o), арабское فيديو (fiidiyu) и многие другие слова со значением «видео». И об этом тоже не стоит забывать.
М.К.
Тут уж не поспоришь. Заимствования, которые встречаются во многих языках, тоже являются своеобразным «спасательным кругом». Я каждый раз радуюсь, когда в незнакомом языке вижу слова, которые мне встречались в других языках. Одним словом, меньше зубрёжки.
А.М.
Зубрёжка – это вообще не самый лучший способ учить слова языка. Конечно, он очень широко распространён, но он не даёт того результата, какого хотелось бы добиться.
Меня удивляет, почему в школах английский учат много лет, а в итоге выпускники не могут связать и двух слов на нём. Это при том, что в английском словоизменение сведено к минимуму, там нет того «грамматического беспредела», который существует в славянских языках, греческом, литовском и т. д. Хотя, наверное, удивлять это меня стало относительно недавно, ведь в школе и университете английский я учить жутко не хотел, даже отказывался. Однажды на уроке английского я решил отвечать только по-итальянски, чтобы меня больше не спрашивали. Глупо было, но сработало.
Я для себя пришёл к выводу, что это как раз из-за зубрёжки. Когда я учился, меня жутко раздражало, что мне постоянно давали какие-то списки слов, заставляли учить их наизусть, затем рассказывать. Всё равно большая часть слов забывается, если их негде применить. Зачем же тратить часы, впустую заучивая вокабулы? Это вообще отбивает желание учить язык.
Я бы порекомендовал смотреть фильмы, слушать музыку на изучаемом языке ещё до того, как начинаешь его учить. Это позволяет уловить мелодию языка, почувствовать его. Затем следует переходить к общим фразам и выражениям, накапливать разговорный минимум, постоянно практикуясь, выстраивая предложения и тексты. Лучше всего строить простые диалоги или зачитывать уже готовые, прокручивая их в голове. Это куда эффективнее, так как грамматика и лексика работают вместе и, следовательно, лучше запоминаются. Следующим шагом должно стать пополнение словарного запаса и постоянное развитие разговорного навыка. Здесь-то и может помочь этимология.
М.К.
Изучение слов с опорой на словообразование тоже хорошо помогает. Немецкий язык, как известно, характеризуется сложным словообразованием, очень много однокоренных слов, которые бесконечно разрастаются. Можно взять целый ряд таких слов (например, Tag «день», Arbeitstag «рабочий день», Geburtstag «день рождения», Tagebuch «дневник», täglich «ежедневный» и т. д.) и выучивать их. Правда, это тоже называется зубрёжкой.
А.М.
Да, это тоже зубрёжка. Но она не такая бесполезная. У этих слов есть общий корневой элемент, который позволяет слова связывать. Можно даже не пытаться запоминать все эти слова, часто они сами собой всплывают в памяти, когда это необходимо. У меня такое было не раз. Так что такой подход весьма действенный, я к нему тоже частенько прибегал.
У меня даже была однажды идея составить словарь немецкого языка для начинающих, проект этого словаря у меня до сих пор хранится. В этом словаре я собирал базовую лексику и для каждого простого слова приводил ряд однокоренных слов. Пробные статьи из этого словаря я показывал знакомым, они очень восторженно отнеслись к такой идее и даже хотели приобрести этот словарь, когда он будет готов. К сожалению, пришлось отложить в долгий ящик.
М.К.
А какие языки вообще следует изучать, чтобы заниматься этимологией? Ведь нельзя же объективно оценивать слова языка, не прибегая к самому языку?
А.М.
Для этимолога часто достаточно знания основ языка и базового словаря (или умение ориентироваться в словаре), хотя полное практическое овладение языком тоже довольно важно. Весьма полезно знать самые ходовые европейские языки (английский, немецкий, нидерландский, шведский, норвежский, датский, французский, испанский, итальянский, португальский, румынский, греческий, ирландский, литовский, латышский, польский, чешский, сербский, болгарский, украинский, финский, венгерский и др.), а также индоевропейские языки, которые мы привыкли считать экзотическими (армянский, албанский, персидский, хинди и др.). Для этимолога, занимающегося русскими словами, неплохо было бы знать и некоторые тюркские языки (турецкий, азербайджанский, казахский, татарский и др.).
С другой стороны, этимологи часто работают с древними языками. Самыми важными из них являются латинский, древнегреческий, санскрит, старославянский, древнерусский. Также полезно обратить внимание на древние германские языки (древнескандинавский, древнеанглийский, древнесаксонский, древневерхненемецкий, готский).
М.К.
А сам-то ты много языков изучал?
А.М.
Спроси что-нибудь полегче.
М.К.
Нет, ты уж ответь, будь добр.
А.М.
Ну, скажем так… Из перечисленных языков я учил не все, хотя есть языки, которые доводилось учить, но здесь я к их материалу не прибегал и даже не называл. Есть языки, которые я учил основательно и долго, но некоторые я изучал от нескольких недель до нескольких месяцев только для того, чтобы просто схватить основы основ. Поэтому «изучал» не всегда означает «знаю» или «владею».
В основном я имел дело с немецким (в особенности с немецкими диалектами), украинским и французским. Изучал также английский, нидерландский, шведский, итальянский, испанский, португальский, белорусский, польский, чешский, сербский, греческий, армянский и хинди.
В той или иной степени я занимался норвежским, исландским, идишем, румынским, болгарским, литовским, латышским, персидским, венгерским, финским, турецким, узбекским, тайским, японским и китайским. Свои знания в области этих языков я оцениваю очень по-разному. Скажем, на болгарском или турецком я могу поговорить, на японском или венгерском в основном читаю, а балтийские языки изучал поверхностно только для того, чтобы понять их строй и пользоваться словарём для каких-то частных целей. Материал литовского особо ценен в этимологии, поэтому я не мог обойти этот язык стороной. Планирую заняться им основательно, когда представится такая возможность.
Из древних языков пока только с латынью удалось в какой-то степени справиться. Древнегреческий и санскрит для меня оказались слишком сложными, поэтому в основном я работаю только со словарями этих языков, но редко вспоминаю о грамматике. Отдельно занимался грамматиками древнерусского, готского и древневерхненемецкого языков, но только из теоретических соображений.
Соприкасаться приходилось также со многими другими языками. Я брался учить словенский, грузинский, баскский, азербайджанский, татарский, арабский, иврит, вьетнамский, суахили, навахо и некоторые языки индейцев, но по тем или иным причинам мне пришлось прекратить их изучение. Например, в случае с арабским и баскским не хватило терпения, а суахили просто разонравился (его я взялся учить лишь потому, что привлекало какое-то особое африканское звучание). Про язык навахо я вообще молчу – мне его в жизни не понять.
В последнее время меня особо интересуют языки искусственные (плановые, вымышленные), то есть такие, которые были кем-то выдуманы для каких-то целей и не происходят от какого-либо праязыка. Меня почему-то всегда привлекали эльфийский язык (точнее, несколько «родственных» языков эльфов) и чёрное наречие Саурона из произведений Дж. Р. Р. Толкина. Их структуры чем-то напоминают структуры некоторых древних и редких языков. Также мне очень нравится язык На’ви из фильма Дж. Кэмерона «Аватар». Я брался его учить (у меня было описание его грамматики, небольшой словарик и разговорник), но освоил лишь азы. Я думаю, жители Пандоры сразу бы расстреляли меня из луков за ужасное произношение, если бы я попытался с ними поговорить.
Некоторое время я изучал язык эсперанто – искусственный язык, созданный польским врачом Л. Заменгофом в конце XIX века. Его практически негде применить, но я не исключаю, что в будущем именно этот язык будет очень востребован. Английский язык сегодня является международным, но уверен, что этот его статус временный. Язык эсперанто намного проще для изучения, при этом он сконструирован из корней разных европейских языков, так что и француз, и испанец, и немец, и англичанин, и русский смогут найти в нём что-то знакомое и родное. Мы ведь живём в космическую эру, а в космосе, как говорил однажды известный физик С. Хокинг, «нужен свой язык».
М.К.
Ого, арсеналище!!! Я ещё пойму, зачем тебе навахо или суахили. Даже твоё «космическое» стремление знать эсперанто меня нисколько не смущает. Но языки Толкина-то тебе зачем? Решил с эльфами поговорить или в Мордор на недельку съездить?
А.М.
Нет, просто я с некоторых пор стал интересоваться произведениями Толкина. Сперва, правда, посмотрел фильмы. Мой друг уговорил меня однажды посмотреть «Властелина колец», а затем и «Хоббита», и я просто не смог остаться равнодушным к языкам, на которых говорили персонажи этих фильмов. То же самое касается языка На’ви.
М.К.
Не удивлюсь, если ты и сам пытался что-то сконструировать. Меня бы, наверное, посетила такая мысль, если бы я так фанатично изучала вымышленные языки из книг и фильмов.
А.М.
А ведь пытался же…
М.К.
И как успехи? Получилось перещеголять Толкина?
А.М.
Толкин – гений, мне его не перещеголять в жизни. Да и такой задачи я перед собой никогда не ставил. Я сначала пытался сделать что-то подобное тому, что делал Заменгоф, но с использованием других корней и аффиксов из славянских, романских и германских языков. Также я пытался упростить грамматику, но на этом поле Заменгофа мне переиграть не удалось. Его язык эсперанто включает всего лишь 16 правил, которые не знают исключений, а для меня это издевательство. Мне хотелось сделать что-то более сложное, с неправильными формами, исключениями… В итоге я бросил это занятие.
Затем у меня было ещё два проекта. Один язык я назвал Allgermanisk, что означает «всегерманский». Для этого языка у меня была разработана грамматика и словарь объёмом 1500 слов. Другой язык я назвал Slavjenski, то есть «славянский». Он был разработан лучше, чем первый, но тоже довольно сырой. Оба проекта так и остались незаконченными, я о них даже иногда забываю, если честно, и не уверен, что готов продолжать их разработку в будущем.
М.К.
А как-нибудь без знания десятков языков обойтись можно, чтобы заниматься этимологией? Например, если знаешь два или три языка, то можно быть хорошим этимологом?
А.М.
Если это английский и итальянский, то вряд ли. Никто не устанавливал лимита на количество изучаемых языков, но даже со сносным знанием пяти наиболее популярных языков сложно проводить межъязыковые сравнения, как это делают настоящие этимологи. Хотя бы нужно знать основы классических древних языков и уметь пользоваться словарями.
Помимо знания языков этимологи должны знать лингвистику: фонетику, морфологию, словообразование, лексикологию. Всё это изучается в лингвистических вузах. Также необходимо владеть основами сравнительно-исторического языкознания, чтобы разбираться в теориях, касающихся различных изменений в праязыках.
М.К.
Но ты ведь говорил, что можно просто увлекаться этимологией и что для этого не нужно знать всего того, что ты сейчас привёл.
А.М.
Увлекаться этимологией может каждый, это правда. Однако искать информацию по словарям и самому анализировать эту информацию, чтобы определить, насколько она достоверна, – это разные вещи. В первом случае достаточно иметь словарь, во втором – уже нужно обладать определённым багажом знаний, чтобы уметь отличать выдумки от объективного анализа. Причём, как показывает практика, даже наличие знаний не даёт гарантии, что этимолог не допустит ошибки. Именитые лингвисты и этимологи допускали промахи, причём довольно абсурдные с точки зрения современной науки.
М.К.
Что ж… Остаётся мне тогда просто увлекаться этимологией. Быть этимологом по рангу мне не положено.
А.М.
Честно говоря, мне тоже странно было бы называть себя этимологом. Мои этимологические штудии тоже лучше было бы классифицировать как продвинутое увлечение, поскольку своих версий я почти не предлагал и, таким образом, не внёс никакого существенного вклада в этимологию. Те немногие предположения, которые я когда-либо делал, часто уже были кем-то выдвинуты и обоснованы. Даже обидно бывало.
М.К.
Для меня ты величайший этимолог, Александр! В моих глазах именно таким ты и останешься.
А.М.
Да хватит льстить уже.
М.К.
Хорошо, не буду. Кстати, сколько ты уже занимаешься этимологией? Что тебя заставило заняться этой непростой наукой? И каковы были твои первые шаги?
А.М.
Этимологией в строго научном смысле этого слова я занимался только последние три года. До занятия этимологией я интересовался общей лингвистикой, лингвистической типологией, социолингвистикой, а также диалектологией (в основном славянской и немецкой). Признаться, даже с имеющимися знаниями в области лингвистики было сложно сразу разобраться в истории слов, хотя мне всегда казалось, что это простая наука, в которой всё работает по определённым законам. Теперь я могу с уверенностью сказать, что это не так.
Я начинал исследовать слова русского языка и в основном разбирал уже существующие версии, пытаясь что-то постигнуть и своим умом, что было очень непросто. Первый же «экзамен на профпригодность» я провалил. Когда один знакомый этимолог мне предложил разобрать какое-то немецкое слово, я стал теряться в корнях, проигнорировав самую очевидную версию и выдвинув при этом с десяток абсурдных. Было немного стыдно, конечно, но этот эпизод меня хорошо научил. Следующие попытки были более удачными.
История слов таит немало трудностей, нужно очень многое учитывать: особенности языка, откуда происходит слово, историю народа, который на языке говорит, культурные, политические и даже экономические аспекты. Иногда из-за одного слова приходится отдельно изучать какую-то тему, далёкую от лингвистики. Скажем, чтобы описать уже названное мной слово банк, нужно знать историю банковской деятельности, её специфику в прошлом. Поскольку экономическую терминологию и историю экономики и финансов я подробно изучал ещё в университете, мне было просто с ней работать. Но когда приходится описывать понятия из какой-то иной области знаний, то тут без специального погружения в тему не обойтись.
В современных этимологических словарях часто уже даны нужные пояснения, но гораздо интереснее разобраться самому и по-своему объяснить происхождение какого-либо слова. Когда самостоятельно приходишь к какому-то выводу, пусть даже немного отличающемуся от уже изложенного кем-то ещё, то это приносит большее удовлетворение. Сложно бывает делать первые шаги в этом направлении: допускаешь много ошибок, порой даже нелепых, уходишь в своих размышлениях слишком далеко. Но со временем появляется какой-то системный подход к анализу, суждения становятся более строгими и логичными. Как говорится, тернист и нелёгок путь этимолога к истине.
М.К.
Ты хочешь сказать, что всё, что мы с тобой обсуждали, ты выучил за три года? Да не поверю я в такое.
А.М.
Не всё. Сравнительно-историческое языкознание интересовало меня ещё до занятия этимологией. Я уже говорил, что занимался лингвистикой, изучал языки. Многое из того, о чём мы говорили, я знал уже давно, но только в теории. На практике эти знания я стал применять лишь относительно недавно.
М.К.
Задам тебе ещё один насущный вопрос. Что мне следует прочитать, чтобы ещё лучше разобраться в этимологии? Есть какая-то литература, которую ты бы порекомендовал мне прочитать в первую очередь?
А.М.
В первую очередь я бы порекомендовал несколько хороших учебников по лингвистике. Думаю, начать стоит с учебника А. А. Реформатского «Введение в языкознание», а далее переходить к книгам по более частным темам: фонетике, лексикологии, грамматике. Также настоятельно рекомендую прочитать книгу В. А. Плунгяна «Почему языки такие разные». Там есть многое из того, о чём мы говорили в первых частях нашей беседы, а также многое из того, о чём мы не говорили.
М.К.
Читать лингвистику? Я же от скуки помру!
А.М.
Но без этого изучение этимологии не имеет смысла. Как ты будешь писать сочинение, если не учила буквы? Или как ты будешь исполнять мелодию, если не знаешь нот? Никак! И этимология без теоретической лингвистики – это не этимология. К тому же от книги Плунгяна ещё никто не умирал. Она очень интересно написана. Реформатского читать сложнее, но в его учебнике собрана вся теория, которая необходима для дальнейшего продвижения.
Я ведь многое утрирую и упрощаю в нашей беседе, чтобы тебе было понятнее. В особых случаях объясняю что-то из теории, но неполно. Но если ты будешь читать не просто популярную статью о происхождении слова, а реальную научную статью или серьёзный труд по этимологии, то ты наткнёшься на такие термины и построения, которые тебе будет сложно понять даже теперь, когда ты многое знаешь. Так что теория тебе не помешает.
М.К.
Ладно. Допустим, что я займусь теоретической лингвистикой, чтобы у меня сложилось общее представление о языках, фонетике, лексике, грамматике и т. д. Но по этимологии что мне следует прочитать? Желательно что-нибудь очень простое, чтобы я поняла без научно-русского перевода.
А.М.
Я уже называл книгу Ю. В. Откупщикова «К истокам слова». Это прекрасная книга, интересная и простая даже для любителя. Она состоит из 25 глав, каждая из которых рассматривает какую-то свою этимологическую проблему. Многое из того, что мы рассмотрели поверхностно, там рассмотрено довольно подробно. Например, отдельные главы посвящены дублетам, словообразованию, диалектам, спорным этимологиям и сложностям этимологизации.
Также очень рекомендую книги Н. М. Шанского «В мире слов» и «Лингвистические детективы». Обе книги представляют собой сборники небольших рассказов об истории морфем, слов и фразеологизмов с соответствующими пояснениями. Думаю, ты встретишь там многое из того, о чём мы уже говорили, но в то же время для тебя там будет много нового. Шанскому также принадлежит большое количество этимологических и фразеологических словарей, различных работ по русскому языку.
Отдельно хочу посоветовать книгу Л. В. Успенского «Слово о словах». Она отличается от тех, что я привёл выше, и посвящена отнюдь не этимологии, хотя об истории слов из неё ты можешь узнать немало. Это повествование о словах вообще, об их возникновении и употреблении, об «устройстве» слова и о многом другом. На мой взгляд, это одна из самых интереснейших книг, когда-либо написанная человеком. Некоторые считают, что она «пропитана марксизмом», да и много в ней неточностей. Всё это, поверь, ничуть не убавляет её ценности. Думаю, с ней тебе стоит познакомиться до того, как ты начнёшь читать что-то о лингвистике, иначе ты ещё раз разочаруешься в этой науке.
Из более продвинутой литературы в первую очередь советую прочитать книгу итальянского лингвиста В. Пизани в переводе Д. Э. Розенталя. Она представляет собой очерк по истории этимологии, задачам и методам, а также перспективам этой науки. Читать её не так просто, но в ней очень много примеров из итальянского языка, поэтому тебе она будет интересна.
Наконец, по славянским языкам… Несомненно, заслуживают внимания «Труды по этимологии» нашего отечественного лингвиста и этимолога О. Н. Трубачёва. Первые два тома включают все его статьи по этимологии, третий том включает три его монографии (этимологические исследования) по славянским терминам родства и этимологии некоторых древних терминов общественного строя, названий домашних животных и ремесленной терминологии. Сразу скажу, что осилить все три тома будет непросто, но оно того стоит.
М.К.
Я обязательно прочитаю эти книги. По поводу последних двух пока не буду ничего загадывать, но возьму на заметку. Всё-таки слишком глубоко зарываться в этимологию я не осмелюсь.
А.М.
После прочтения первых книг у тебя не останется выбора.
М.К.
Ха-ха! Возможно, ты прав. Я уже настолько прониклась этимологией, что теперь мне будет сложно от неё отделаться.
А как насчёт словарей? Пока что ты привёл только словари Шанского, но ведь есть и другие! Какие словари ты бы порекомендовал?
А.М.
Я уже в ходе нашей беседы упоминал те словари, которыми обычно пользуются этимологи в России. Например, «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера в четырёх томах или «Историко-этимологический словарь современного русского языка» П. Я. Черных в двух томах. (Их ты можешь найти на сайте etymolog.ruslang.ru.) Также известен «Этимологический словарь русского языка» А. Г. Преображенского в трёх томах. Он уже довольно старый, но им до сих пор пользуются.
Есть также словари реконструированных слов (или корней) праславянского и праиндоевропейского языков. Рекомендую обратить внимание на многотомный «Этимологический словарь славянских языков» (ЭССЯ), выпускаемый с 1963 года по настоящее время под руководством уже упомянутого мной О. Н. Трубачёва. По праиндоевропейским корням лучше всего обращаться к «Индоевропейскому этимологическому словарю» (Indogermanisches etymologisches Wörterbuch, IEW) немецкого лингвиста Ю. Покорного. О нём я как-то тоже упоминал.
М.К.
Вот теперь можно и остановиться. Этого мне лет на двести хватит.
Поделиться с друзьями: