М.К.
Вот мы и подошли к заимствованиям. Мне очень интересна эта тема, так как заимствования я определяю намного легче, чем родственные издревле слова. Особенно хорошо я ощущаю английские и итальянские заимствования.
Есть слова, которые просто звучат по-английски: банкинг, сёрфинг, драйвер, стайлер, ребрендинг и т. д. Итальянские слова вроде ария, адажио, макароны просто невозможно не узнать. Даже если бы я никогда не учила итальянский, то всё равно бы назвала эти слова итальянскими. Их невозможно как-то иначе назвать. Мне кажется, это из-за того, что они просто звучат не так, как русские слова. Это их и выдаёт. То же можно сказать обо всех заимствованиях?
А.М.
В целом всё верно. Мы хорошо воспринимаем заимствования по каким-то фонетическим, словообразовательным или грамматическим признакам. Есть слова, которые звучат не по-русски, их распознать просто.
Некоторые признаки позволяют однозначно отнести к заимствованиям целые группы русских слов. Хорошо известно, что славянские слова никогда не начинались на а (исключения составляют разве что междометия), поэтому все слова на а в словаре являются заимствованными (автор, алгебра, анафема, антенна, аттестат и т. д.). Также в славянских языках не существовало звука [f], поэтому все слова на ф в словаре тоже заимствованы (фарфор, флейта, флот, фонтан, фортуна и т. д.).
Из приведённых тобой слов, скажем, слова банкинг, сёрфинг и ребрендинг также выдаёт английский суффикс -инг. Аналогично слова дубляж, купаж, пассаж выдаёт французский суффикс -аж, слова политизировать, информировать, анализировать благодаря сложному суффиксу -ирова легко отнести к немецкому. Всё это довольно простые случаи.
Заимствования ты можешь опознать по каким-то косвенным (нелингвистическим) признакам. Например, если для русского слова легко находятся аналоги с тем же корнем во многих европейских языках, то это (скорее всего, но не всегда) заимствование. Например, глаголу пробовать хорошо соответствуют немецкое probieren «пробовать, пытаться», итальянское provare «пробовать; примерять», испанское probar «испытывать, пробовать; доказывать; примерять», венгерское próbál «пробовать, пытаться», английское approve «утверждать», французское prouver «доказывать; обнаруживать». Все эти и некоторые другие однокоренные слова восходят к латинскому probō «пробовать; проверять; доказывать; одобрять». Подобных примеров воз и маленькая тележка.
Есть, однако, и такие заимствования, которые ты просто так не распознаешь. Например, русские слова кровать, икона, буйвол – это заимствования из греческого, которые пришли в русский язык очень давно и уже не воспринимаются как заимствования. Слова диван, кирпич, туман, изюм и т. д. являются тюркскими (некоторые далее происходят из индоиранских языков), но в них тоже не всегда можно распознать заимствования.
Есть также слова, которые пока не имеют однозначной этимологии, хотя точно являются заимствованными. Например, слово книга, возводимое к праславянскому *kъniga (отсюда украинское книга, старославянское кънига, сербохорватское књи̏га, чешское kniha, польское księga), часто считают древним заимствованием из тюркских языков (Фасмер указывает на древнетюркскую форму *küinig), пришедшим из китайского (вероятно, связано с современным словом 卷(juàn) «свиток»). Некоторые связывают это слово с армянским կնիք (knikʿ) «печать». Были даже попытки доказать славянское происхождение слова с опорой на польский материал (связывают с польским kien «обрубок»). Хотя китайская версия сегодня весьма популярна, её не следует считать абсолютно верной, поскольку нет реальных доказательств заимствования.
М.К.
Да, ты прав. Я бы в жизни не подумала, что слово кровать пришло откуда-то из-за бугра. Я бы, скорее, предположила, что оно связано со словами кров, кровля, покрывать. И слово книга мне всегда казалось русским (шире – славянским), поскольку я нигде и никогда не видела слов, похожих на него.
А.М.
А таких слов в других языках немало. Например, осетинское иронское слово чиныг или дигорское кинугӕ, киунугӕ, венгерское könyv, литовское knygà. Стоит ли говорить о том, что в языках малых народностей России это слово встречается повсеместно и почти в неизменном виде. Тут, конечно, в большинстве случаев речь идёт о заимствовании из славянских языков, хотя по поводу венгерского слова у меня уверенности нет.
М.К.
Я ещё читала в твоей статье, что слово чай происходит из китайского, причём русскому слову чай, оказывается, родственны английское tee, немецкое Tee и итальянское tè. Меня этот факт, если честно, поразил. А ведь всегда казалось, что это такие разные слова.
А.М.
Меня когда-то тоже это удивило. Одно китайское слово 茶 в стандартном китайском читается как (chá), а в южном (южноминьском) варианте произносится как (tê). Таким образом, скажем, тюркские слова (турецкое çay, киргизское чай, татарское чәй, казахское шай) или некоторые слова из восточных языков (хиндустанское चाय (cāy), арабское شَاي (šāy), персидское چای (čây)) можно опознать как заимствования из диалектов Северного Китая, тогда как европейские слова (английское tea, немецкое Tee, нидерландское thee, французское thé, итальянское tè, испанское té и т. д.) легко опознать как заимствования из диалектов Южного Китая. И это объясняется довольно просто: европейцы вывозили китайский чай из южных портов, то есть контактировали только с югом Китая, а народы к западу и северу от Китая, само собой, контактировали в основном с западными и северными территориями.
М.К.
Раз уж мы заговорили о заимствованиях в русском, можешь обзорно раскрыть тему заимствований в русском языке? Существуют ли какие-то периоды, когда заимствования из тех или иных языков особенно активно проникали в русский язык? И связано ли это с тем, как интенсивно контактировали русские с другими народами?
А.М.
Разумеется, существуют периоды, когда преобладали те или иные заимствования в русском языке. Происходило это, как ты уже правильно заметила, на фоне активных внешних контактов. Иначе заимствованиям просто неоткуда возникнуть.
Древнейшими были заимствования из германских и иранских языков. Можно привести большое количество древнейших германских заимствований в праславянском, но я ограничусь лишь наиболее известными и интересными примерами.
Германскими, как ни странно, являются слова хлеб (праславянское *xlěbъ, от готского hlaifs), молоко (праславянское *melko, от прагерманского *meluks) и лук (праславянское *lukъ, от прагерманского *laukaz). Русский глагол купить (праславянское *kupiti) происходит от готского kаupōn (сравни с немецким kaufen «купить»), далее из латинского caupō «лавочник, торговец». Германские языки зачастую являлись посредниками при заимствовании слов из латыни или древнегреческого.
Из иранских языков наиболее известным и достоверным заимствованием является слово топор, которое в праславянском имело вид *toporъ. Ему очень хорошо соответствует персидское слово تبر (tabar) «топор». Армянское слово տապար (tapar) «топор» также является заимствованием из иранского языка.
В эпоху христианизации Руси основным источником заимствований был греческий язык. Многие греческие слова попадали в русский через старо- и церковнославянский, а также через европейские языки. Слова религиозного характера из греческого мы распознаём как заимствования довольно хорошо: ангел, епископ, демон, монах и т. д. Также легко распознаётся научная терминология: история, грамматика, физика. Эти слова узнаваемы во многих языках. Но есть такие слова, которые очень сложно назвать греческими. Например, слова фасоль, свёкла, корабль уже сильно укоренились в русском и не воспринимаются как заимствования, но всё же таковыми являются.
До XVII века русский язык активно заимствовал слова из церковнославянского. Я бы даже сказал, русский язык «оцерковнославянился» настолько, что мы даже не всегда способны отделить своё русское от почти чужого церковнославянского. Слова без полногласия (об этом я косвенно говорил, когда мы рассматривали метатезу плавных в славянских языках) являются церковнославянизмами: брада (наряду с русским борода), град (город), брег (берег), глас (голос), враг (ворог). Некоторые из таких форм в разговорной речи не используются, но в классической литературе (например, в поэзии А. С. Пушкина) ты их встретишь сколько угодно.
К церковнославянским относятся также слова агнец, восторг, длань, перст, тщетный, чадо, чрево, яство и многие другие. Суффиксы -ащ/-ящ и -ущ/-ющ в причастиях дышащий, летящий, бегущий, поющий являются церковнославянскими. В древнерусском суффиксы причастий имели ч, а не щ. Церковнославянские слова как раз легко узнать по наличию щ (русское дочь и церковнославянское дщерь, русское мочь и церковнославянское мощь). Такие слова легко проникали в русский язык, поскольку считались «более верными». Не стоит забывать, что церковнославянский был литературным языком, он просто не мог не оказывать влияния на русский язык. Он и по сей день является языком церкви.
Довольно ранними являются заимствования из тюркских языков. Они наводняли русский язык постоянно. Некоторые из тюркских слов далее имеют индоиранское или семитское происхождение, но их всё равно часто считают тюркизмами, что не очень-то правильно.
Например, тюркизмом многие считают слово сундук, восходящее к персидскому صندوق (sanduq), далее к арабскому صندوق (ṣundūq). Таким образом, слово считается арабским в персидском и в некоторых других языках, куда оно пришло напрямую из арабского: армянское սնդուկ (snduk), грузинское ზანდუკი (zanduki) и т. д. Персидским оно является в тюркских языках: турецкое sandık, азербайджанское sandıq, узбекское sandiq, казахское сандық, башкирское һандыҡ. В языках, которые заимствовали из тюркских языков, оно уже считается тюркизмом: албанское sënduk, болгарское сандък, сербохорватское сандук, русское сундук, греческое σεντούκι (sentoúki).
Некоторые тюркские заимствования я уже перечислял. Многие из них распознают по характерному сингармонизму. В тюркских словах балык, башмак, очаг, таракан, ярлык гласные одного ряда.
Самые явные заимствования относятся ко времени Петра I и после. Это в основном заимствования из немецкого, голландского, английского, французского, итальянского, а также польского. Польский язык был языком-посредником для многих слов из европейских языков, а те, в свою очередь, часто оказываются заимствованиями из латыни или греческого.
Например, слово армия, заимствованное где-то в начале XVIII века, происходит от немецкого Armee или французского armée (в русском засвидетельствована форма армея). Далее слово происходит от латинского armāta «вооружённая», от armātus «вооружённый», далее к глаголу armō «вооружать» и существительному arma «оружие». То есть слово является заимствованием из немецкого или французского, но в европейских языках оно считается латинизмом.
Слово музыка (ранее ударение в этом слове падало на предпоследний слог) пришло в русский из польского. Ни французское musique, ни немецкое Musik, ни итальянское musica не могли бы дать ударный ы в русском, он мог возникнуть только при заимствовании польского muzyka [muˈzɨka]. В дальнейшем ударение сместилось на первый слог (вероятно, под влиянием европейских языков). Само слово в европейских языках происходит от латинского mūsica, которое, в свою очередь, заимствовано из древнегреческого μουσικὴ τέχνη (mousikḕ tékhnē) «музыкальное искусство». Если копнуть глубже, то обнаружится, что слово музыка связано со словом Μοῦσα (Moûsa) «муза».
Латинских слов особенно много в европейских языках, так как латынь была едва ли не главным языком в Европе. Религия, наука, образование, даже частная переписка – всё было на латыни. На Руси же всегда было сильно влияние Византии. В этом смысле Пётр прорубил окно в Европу не только в географическом смысле, но и в языковом: греческое влияние сменилось западноевропейским и латинским. Слова аудитория, доктор, лаборатория, революция, студент, эволюция, эффект и многие другие пришли в русский из латыни при посредстве европейских языков, в которых они были известны уже очень давно (многие из таких слов называются интернационализмами, поскольку присутствуют во многих языках мира).
Часто встречаются так называемые этимологические дублеты. Они возникают тогда, когда слова одного происхождения заимствуются разными путями (или когда в языке уже обнаруживается исконное слово, являющееся однокоренным для заимствования). Например, слова шрифт и скрипт – одного происхождения. Слово шрифт происходит от немецкого Schrift «письмо», а слово скрипт – от английского script «письмо». Оба германских слова восходят к латинскому scrīptum «письмо», которое является формой глагола scrībō «писать».
Интересна этимология слова флот. В Морском уставе 1720 года говорится, что «флот – слово французское». Во французском действительно есть слово flotte, от которого происходят английское fleet, немецкое Flotte, нидерландское vloot, норвежское flåte, польское flota – все со значением «флот». Но в самом французском это слово возникло как раз из германских языков, оно связано с древнеанглийскими словами flēot «корабль», flēotan «плавать» (сравни с английским flow «течь», немецким fließen «течь»).
Со словами из европейских языков всегда всё так непросто. Они могли кочевать из языка в язык много раз, так что в итоге не всегда можно определить, заимствованием из какого языка их следует считать.
Заимствования французские и итальянские, как ты и говорила, легко выявить. Они сохраняют своё иностранное звучание. Французские заимствования XVIII-XIX вв. вроде багаж, жанр, пейзаж, роман, саквояж, сюжет звучат по-французски. Однако и среди них немало «обманок». Например, слово киоск, происходит от французского kiosque «будка», но буква k во французском – признак заимствования. Французское слово происходит от турецкого köşk «павильон», которое далее восходит к персидскому کوشک (kôšk) «дворец». Слово жираф, которое происходит от французского girafe (ранее существовала также форма жирафа, от немецкого Giraffe или итальянского giraffa), и далее вовсе восходит к арабскому زرافة (zarāfa) «жираф». Кстати, через европейские языки в русский пришли многие арабизмы: адмирал, кофе, магазин, сироп, эликсир и т. д.
В последнее время русский язык приходят слова из английского. Они затрагивают многие сферы жизни: спорт (баскетбол, матч, старт, финиш, футбол), техника (дисплей, компьютер, принтер, сканер), экономика, финансы, управление (бартер, бизнес, брокер, дилер, маркетинг, менеджмент) и т. д. Некоторые пытаются считать, сколько английских заимствований в русском, но я не вижу в этом смысла. Эти слова наводняют наш язык так быстро, что сложно за ними уследить.
М.К.
Это был, пожалуй, самый содержательный рассказ о заимствованиях в русском, который я когда-либо видела. Я готовилась к теме, она мне особенно интересна. Но в интернете я нашла лишь некоторую общую информацию о периодах заимствования. Спасибо большое за интересные примеры, очень познавательно.
А.М.
Всегда пожалуйста.
М.К.
Довольно интересными мне показались слова шрифт и скрипт. Я всегда замечала, что в языке присутствуют слова, имеющие различное происхождение, но почему-то очень похожие внешне (иногда и по смыслу). Я помню ещё со школы, что слово суббота связано со словом шабаш. Но я не помню, как они связаны и из каких языков пришли.
А.М.
Слова суббота и шабаш действительно связаны. Шабаш – это ведь не только сборище ведьм, но ещё и конец рабочего дня, выходной день у евреев (иначе его именуют шаббат). Слово суббота происходит от древнегреческого σάββατον (sábbaton), слово шабаш заимствовано из польского szabas, далее от слова שבת (šabes) из идиша. В обоих случаях общим предком оказывается древнееврейское слово שבת (šabát), от которого происходит и третье слово шаббат.
Эти слова я выше называл дублетами. Так их принято обозначать в этимологии. Не все обращают на них внимания. Скажем, лишь немногие знают, что слова граната и гранула восходят к латинскому grānum «зерно», слова шифр и цифра восходят к арабскому صفر (sifr) «ноль». А когда узнают, то очень сильно удивляются этому, даже не верят. Но почему-то некоторые охотно верят в то, что в словах цифра, гранула и граната присутствует легендарный слог ра.
Я в своё время удивлялся тому, что слова колесо и чакра являются дублетами. Слово колесо – родное в русском, оно происходит от формы двойственного числа колєсѣ древнерусского существительного коло «круг, колесо» (отсюда же слово колач), далее от праславянского *kolo, восходящего к праиндоевропейскому *kʷékʷlos, *kʷekʷlóm «круг, колесо». С тем же праиндоевропейским словом связаны древнегреческое κύκλος (kúklos) «колесо», литовское kãklas «шея», английское wheel «колесо», а также санскритское चक्र (cakrá) «колесо», заимствованное в русский язык в виде чакра. Слова совершенно не похожи, но связаны.
Бывает, что заимствованные слова очень похожи, кажутся родственными, но на самом деле оказываются ложными дублетами. Например, слова комплект и комплекс различаются всего лишь на одну букву и происходят из одного языка, но не являются родственниками. Доказать это очень просто. Слово комплект происходит от латинского complētus «полный; законченный», от compleō «наполнять; завершать», далее от con- «с-» и pleō «наполнять». Слово комплекс происходит от латинского complexus «связь, сочетание», далее от com- «с-» и plecto «плести».
М.К.
Вот ты выше называл термины «тюркизм», «арабизм». А как будет называться заимствование из французского языка? Мне кажется, что понятия «францизм» не существует. Я о нём никогда не слышала, хотя о тюркизмах знаю давно.
А.М.
Заимствования из французского называются галлицизмами. Обычно заимствования из других языков называют по самому названию языка (англицизм, грецизм, итальянизм, латинизм, полонизм, русизм, церковнославянизм и т. д.), но в ряде случаев используются устоявшиеся названия, образованные от других корней. Слово галлицизм образовано от латинского слова Gallia, которым во времена Римской империи обозначались территории современной Франции. Чешские заимствования при этом называют богемизмами (от латинского названия чешской земли Bohemia), немецкие – германизмами (от латинского Germānia), древнееврейские – гебраизмами (от латинского hebraeus, далее от греческого Ἑβραῖος (Hebraîos) «еврейский»).
М.К.
Знаешь, я всё чаще обращаю своё внимание на такие случаи, когда заимствованные слова ведут себя так, будто они всё ещё функционируют в своём языке, не изменяют свою форму в русском. Например, слова кофе, пальто, манто и т. д. не изменяются по падежам и числам, но в то же время слово киоск можно легко просклонять. Почему так происходит?
А.М.
Ну, какие-то слова подстраиваются под грамматику русского языка, а какие-то нет. Можно сказать, в нашем сознании происходит некоторое отторжение слов, которые имеют иное происхождение. Мы приняли в язык тысячи заимствований и освоили их настолько, что не всегда понимаем, что имеем дело с заимствованиями. Какая-то небольшая часть из этого массива слов просто нами отторгается, мы не хотим их склонять. Такие слова часто называют не заимствованиями, а иностранными словами.
Вот ты приводила пример со словом кофе. В русском языке это несклоняемое существительное мужского рода. Во всех падежах и числах оно выглядит одинаково. Многие считают это слово французским заимствованием, но на самом деле оно происходит от английского соffее или нидерландского koffie, а далее через турецкое kahve восходит к арабскому قهوة (qahwa) «кофе». Польское kawa, чешское káva, сербское ка̀фа, возникшие несколько иным путём, при этом легко склоняются. Даже немецкое Kaffee прибавляет флексию родительного падежа и имеет множественное число на -s. А в русском языке, богатом на падежные окончания, форму слова изменить нельзя. Так уж вышло.
Среди несклоняемых существительных есть и слова поистине экзотические. Например, к ним относится слово кенгуру, пришедшее через английский из языка австралийского племени гуугу йимитир, а также слово тату, которое восходит к таитянскому (полинезийскому) слову tatau «рисунок». В других языках они могут склоняться.
М.К.
То есть мы сами создаём такие правила, по которым нас же затем заставляют склонять слова?
А.М.
Ну да. Так всегда и было.
М.К.
У меня назрел один закономерный вопрос в связи с тем, что ты выше изложил. Не опасно ли иметь такое большое количество заимствований в русском языке? Не приведёт ли это к засорению или смерти языка?
А.М.
Я думаю, нет. К смерти точно не приведёт. Заимствование в языке – это явление более чем нормальное, даже необходимое. Языки тысячелетиями развивались, контактируя друг с другом, взаимодействуя на разных уровнях, в том числе и лексическом.
Я попробую вкратце описать тебе историю заимствований в английском языке. Его словарный состав уже сложно назвать чисто германским, поскольку в разное время на него сильно влияли другие языки. В этой связи различают скандинавский, французский и греко-латинский периоды влияния.
В VIII-IX вв. в древнеанглийский язык проникало большое количество слов из скандинавских языков. Например, современный английский глагол take «брать» (в древнеанглийском – tacan) произошёл от скандинавского taka (датское tage, исландское taka) и вытеснил исконное niman (немецкое nehmen). Глагол die «умирать» (в древнеанглийском – dīġan, dīeġan) произошёл от deyja (датское dø), вытеснив исконное древнеанглийское steorfan (немецкое sterben). К скандинавским также относятся современные английские слова law «закон» (шведское lag, датское lov, исландское lög), leg «нога» (шведское lägg, норвежское legg, датское læg, исландское leggur), skull «череп» (шведское skulle, норвежское skult), dirt «грязь» (норвежское dritt, исландское drit), knife «нож» (шведское, норвежское, датское kniv), happy «счастливый» (исландское heppinn), call «звать» (шведское kalla, норвежское kalle, датское kallen, исландское kalla) и т. д. Многие из таких слов следовало бы отнести к частотной лексике.
Французский период начинается после нормандского завоевания 1066 года. Первые заимствования происходили из нормандского языка. Например, слово catch «поймать» происходит от нормандского cachier (латинское captō, французское chasser). Слово hour «час» происходит от houre (латинское hōra, французское houre). К нормандским относятся также слова move «двигать(ся)» (латинское moveō, французское mouvoir), river «река» (латинское riparius, французское rivière), car «автомобиль» (латинское carra) и т. д.
После XII века увеличивается поток собственно французских заимствований из парижского диалекта. Их так много, что по сей день почти на каждое германское слово находится какой-нибудь романский аналог (сравни пары freedom и liberty «свобода», come in и enter «входить» и т. д.).
Греко-латинский период начинается в XV-XVI вв., хотя, разумеется, слова латинского и греческого происхождения проникали в германские языки и ранее. Так, английское слово street «улица» (древнеанглийское strǣt) происходит от прагерманского *strātō (отсюда же немецкое Straße, нидерландское straat, шведское stråt, норвежское strede, датское stræde, исландское stræti) и далее от латинского strātā «мощёная улица». В Новое время среди латинских и греческих заимствований были преимущественно слова, связанные с культурой и наукой. Из греческого через посредство французского и некоторых других языков пришли слова drama «драма», theatre «театр», comedy «комедия», tragedy «трагедия», catastrophe «катастрофа», episode «эпизод», scene «сцена», monologue «монолог», dialogue «диалог» и др. В русском языке эти слова также греческого происхождения.
Многие латинские корни в английском возникали из французского, поэтому наплыв чисто латинских слов привёл к многочисленным дублетам: chance «шанс, случай» и cadence «каденция, ритм», count «считать» и compute «вычислять», frail и fragile «хрупкий», poor «бедный» и pauper «нищий», reason «причина; разум» и ration «рацион», sure «уверенный» и secure «безопасный, надёжный» и т. д.
В итоге в структуре заимствований современного английского языка больше половины составляют романские слова, а это тысячи или даже десятки тысяч слов. Надо сказать, что одно время английский язык даже находился на грани вымирания, но не из-за наплыва французских слов, а из-за того, что на английском говорили очень мало, предпочитая использовать более высокий и утончённый, как тогда считалось, французский. Этого не произошло, поскольку с XIV века англичане вдруг стали осознавать ценность своего языка и опасность, которая ему угрожала. При этом сегодня английский, которому уже ничего не угрожает, сам является источником заимствований для других языков и агрессивно вытесняет другие языки из различных сфер жизнедеятельности. Например, в научной сфере носители многих языков предпочитают использовать именно английский в связи с отсутствием собственной научной терминологии или по другим причинам.
Думаю, имея такой пример живучести языка в условиях сильнейших внешних воздействий, нам уж точно нечего бояться. Наш язык подвергался сильному влиянию извне и даже презирался некоторыми, но судьбы английского русский язык не повторил. Сегодня, мне кажется, больше стоит волноваться о статусе русского языка в мире и его изучении в других странах, а не о заимствованиях.
М.К.
Но почему же тогда критикуют заимствования, хотят от них избавиться? Я читала одну статью о русском языке, автор которой призывал панически бояться заимствований, избегать при любой возможности. Мол, засорение языка приведёт к его смерти.
А.М.
Людям свойственно бояться чужого, особенно когда чужое вытесняет родное, и это можно понять. Мы протестуем, когда видим, что на улицах российских городов всё больше иноземцев, выходцев из других стран. Чем их больше, тем больше недовольство, тем более националистически настроено общество по отношению к ним. Когда в языке появляются заимствования, мы им также сопротивляемся, также набирает обороты «языковой национализм». Мне лично кажется, что сегодня проблему заимствований сильно преувеличивают. Я не отрицаю того, что она существует, но о какой-то катастрофичности этой проблемы говорить не приходится.
Вспоминаются слова И. С. Тургенева: «Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас». Я с этим утверждением не совсем согласен. Русский язык бесспорно «богат и могуч», в нём всего хватает. Но мы не сможем обойтись без заимствований, так как они обогащают язык, делают его более выразительным и более живучим.
При этом нужно избегать чрезмерного злоупотребления заимствованными словами. Заимствования «перевариваются» языком постепенно, дозами. Если в русский язык в один момент хлынут тысячи заимствований, то угроза засорения становится реальной. Нужно понимать, что литературный русский язык заимствует размеренно, стараясь отбрасывать те чужие слова, которые ему не нужны.
Другое дело – сленги, жаргоны, или языки групп. Когда я слышу, как разговаривают между собой компьютерщики или программисты, у меня начинаются сбои в голове: появляются баги, мысли лагают. В общем, я их с трудом понимаю. Они говорят по-русски, но часто используют искажённые английские слова, изменяемые в соответствии с морфологией русского языка. Эти языковые явления мало влияют на литературный язык и быстро исчезают, поэтому они не представляют собой серьёзной угрозы для русского языка.
М.К.
Я ещё читала о языке, который называется рунглиш. Это как бы смесь английского и русского. Им пользуются выходцы из России в США. Что ты можешь сказать об этом явлении? Ведь это уже не безобидные искажения?
А.М.
Такие языки тоже мало влияют на чистоту русского языка. Это всё те же языки групп. В англоязычной литературе они нередко обозначаются как «interlanguages» или «macaronic languages». Понятие «макаронизм» есть и в русском языке. На мой взгляд, такие языки – явление временное. Если какие-то слова через эти языки и попадут в русский (такую возможность нельзя исключать), то это не будет катастрофой.
Я занимался подобными языками раньше. На рунглише я встречал такую фразу: «Вам наслайсовать или писом? (Would you like that sliced or in one piece?)». Английские слова slice и piece просто приспособили под русский язык без всякой надобности, но это не значит, что эти слова всегда будут употребляться вместо русских слов нарезать и кусок. Такие вкрапления употребляются ситуационно. Лишь некоторые наиболее часто употребляемые слова входят в такой язык надолго и используются по-настоящему широко в среде эмигрантов. Как правило, задерживаются слова, которые отражают новые реалии.
В квелье, смеси русского и немецкого, используются такие слова, как бевербунг (от немецкого Bewerbung «заявка»), терми́н (от Termin «встреча, приём»), фермитовать (от vermieten «снимать квартиру») и т. д. Их также можно изменять в соответствии с привычными нам нормами русского языка: бевербунга, бевербунги, бевербунгами; фермитую, фермитуешь, фермитует. В рунглише, кстати, как ты могла заметить, то же самое – страшный сон филолога. Такие слова имеют свои понятные русские аналоги, но в Германии эмигранты сталкиваются с теми явлениями, которые они обозначают, так часто, что слова сами собой входят в повседневную речь.
Такие языки, как я и сказал, не оказывают влияния на литературный русский язык. Они существуют в эмигрантской среде или в среде возвращенцев, но быстро забываются. Некоторые слова из таких языков могут даже входить в моду, какое-то время использоваться в речи молодёжи, но, как правило, они не проходят жёсткого отбора литературного языка, который стремится минимизировать количество вкраплений из таких языков.
Кстати, если помнишь, ещё совсем недавно в моде был так называемый олбанский язык, или жаргон падонков (превед медвед, аццкий сотона, аффтар жжот и т. д.). Все говорили, что это порча языка, что язык такое не переварит и не переживёт. Язык не только пережил, он ещё и ничего не заимствовал из этого жаргона, хотя полстраны в интернете общалось на этом искажённом русском языке. Мода на него прошла, интерес к нарочитому искажению орфографии упал, а страшных последствий мы так и не увидели. Стоит ли после такого испытания нам бояться каких-то заимствований?
М.К.
Тогда нам точно бояться не стоит. Главное, как я поняла из нашей беседы, чтобы в один момент не было чрезмерного наплыва заимствований, иначе начнётся засорение языка и его смерть.
А.М.
По поводу смерти языка я ещё раз повторюсь: если бы вся нация перешла на чужой язык, забыв свой родной, то можно было бы говорить о его смерти. Засорение языка заимствованиями к этому не имеет прямого отношения. Оно может сильно изменить его словарь, как-то повлиять на грамматику. Язык в этом случае просто меняет свой облик, мутирует, но не умирает, то есть не пресекает свою «генеалогическую линию». Он переходит из одного состояния в другое.
Конечно, если строго следовать лингвистическим формулировкам, то древнерусский язык сегодня следовало бы назвать мёртвым. Но ведь современный русский язык является продолжением древнерусского! Этот-то язык живой! Было бы странно считать, что таким же он останется через тысячу лет. Он в будущем очень сильно изменится или, возможно, даже будет забыт, но в какой-то иной форме будет существовать потомок этого языка или несколько потомков. Русский язык станет праязыком, может быть, для нескольких новых языков.
Хотим мы того или нет, так будет. Такова языковая эволюция. Это очень похоже на то, что происходит в животном мире, где биологические виды также живут и вымирают, борясь за место под солнцем, но всегда каким-то образом эволюционируют в нечто более совершенное.
М.К.
Даже как-то печально такое осознавать. Так хочется верить, что русский язык бессмертен.
А.М.
Я думаю, римляне и древние греки думали так же о своих языках. Всё же консервативны люди, не хотят признавать той простой мысли, что «всё течёт, всё меняется».
М.К.
Ладно, не будем о грустном. Давай поговорим о насущном. Вот мы много говорили о заимствованиях в русском. Интересно, а другие языки заимствуют из русского? Я почти не знаю таких слов в английском, которые бы происходили из русского.
А.М.
А как же vodka и balalaika?
М.К.
Ага, а ещё matryoshka!
А.М.
Вот видишь, уже три слова ты знаешь.
М.К.
Ну, три слова как-то маловато будет.
А.М.
Марина, разумеется, русских слов в английском больше: babushka – от русского бабушка, gusli – от гусли, kasha – от каша, kvass – от квас, samovar – от самовар, shchi – от щи, tsar – от царь, ushanka – от ушанка и т. д. Но ни англичане, ни американцы, ни другие англоязычные не станут использовать такие слова в общем контексте. Скорее всего, эти слова используются в речи тогда, когда тема касается русской культуры, истории, языка. В иных случаях о них никто и не вспомнит.
Мы все знаем слово ковбой (по-английски – cowboy), но вряд ли станем использовать его в отношении всех лиц мужского пола, кто скачет верхом на лошади. У нас для этого есть слова всадник, наездник.
М.К.
Ясно, я так и предполагала. В английском русские заимствования в основном составляют культурную лексику.
А.М.
Совершенно верно. Но есть и более общие слова, не привязанные только к культуре. Например, английское слово steppe «степь», а также немецкое Steppe, французское steppe, греческое στέπα (stépa), венгерское sztyepp и даже японское ステップ(suteppu) происходят от русского степь (предполагают, что оно связано со словом топтать). Этим словом англоязычные обозначают равнины в Восточной Европе и Азии. Для обозначения североамериканских равнин в английском используется слово prairie, а для африканских равнин – savanna.
М.К.
Я тут ещё слово sputnik вспомнила. Оно ведь тоже редко встречается в английском?
А.М.
В значении «спутник» в английском употребляется слово satellite. Слово sputnik применяется лишь в отношении советских спутников.
М.К.
А правда, что во французском есть слово niet, которое заимствовано из русского и означает «нет»?
А.М.
Да, есть такое словцо во французском. Вряд ли его можно встретить в литературе, но в интернете примеров с этим словом много. Я раньше думал, что оно заимствовано из нидерландского niet «не», хотя оно произносится как [njɛt] (что ближе к русскому произношению) и выражает категорический отказ. Когда я изучал заимствования во французском, то узнал, что это русское слово.
Во французском есть и другие русские слова: ataman – от русского атаман, barzoï – от борзой, bitva – от битва, blini – от блины, datcha – от дача, droug – от друг, girya – от гиря, koulak – от кулак (имеется в виду зажиточные крестьяне в Российской империи; отсюда же возникло слово dékoulakisation «раскулачивание»), moujik – от мужик, okrochka – от окрошка, oukase, ukase – от указ, raskol – от раскол, tavarich – от товарищ, télègue – от телега, touloupe – от тулуп и т. д.
Многие из названных слов имеют довольно узкое значение, связанное с Россией и русской культурой, являясь, таким образом, культурными словами. Есть, например, во французском такое интересное слово chapka, которое можно перевести как «ушанка». У нас это не совсем одно и то же: ушанка является разновидностью шапки. Интересно, что само слово шапка в русском заимствовано из французского chapeau. Слово oukase при этом может быть использовано и вне культурного контекста, скажем, в политике, как особого рода неологизм.
М.К.
Мне вот ещё интересны слова водка и балалайка, которыми ты недавно блеснул. Они ведь встречаются не только в английском? Такие слова ведь часто не переводятся на другие языки, а просто заимствуются?
А.М.
Не могу быть уверенным, что во всех языках так. Но обычно такие слова просто заимствуются. В редких случаях их как-то переводят.
Что касается слов водка и балалайка, то смотри следующие примеры: немецкие Wodka, Balalaika, греческие βότκα (vótka), μπαλαλάικα (balaláika), персидские ودکا (vodkâ), بالالایکا (bâlâlâykâ), хиндустанские वोदका (vodkā), बालालय्का (bālālaykā), арабские فودكا (vodka), بالالايكا (balalayka), китайские 伏特加酒 (fútèjiājiǔ) (или 伏特加 (fútèjiā)), 巴拉萊卡琴 (bālāláikǎqín), японские ウォッカ (wokka), バラライカ (bararaika), корейские 보드카 (bodeuka), 발랄라이카 (ballallaika) и т. д. Разные языки просто заимствуют эти слова, адаптируя под свою фонетику.
М.К.
И всё-таки это как-то всё мелочно. Культурная лексика, как ты сказал, обычно заимствуется, а не переводится. А разве нет языков, где очень много русских слов, которые не связаны только с культурой? Ведь Россия была империей, в неё входили разные государства. Должны же остаться какие-то следы российского присутствия?
А.М.
Разумеется, следы остались. В языках тех народов, которые входили в состав Российской империи и СССР есть много русских заимствований. Они проникали в эти языки и до учреждения империи, но в меньшем количестве.
В финском есть слова arbuusi – от русского арбуз, halatti – от халат, hauki – от щука, kanava – от канава, kapakka – от кабак, kapusta – от капуста, leima – от клеймо, läävä – от хлев, majakka – от маяк, määrä – от мера, piirakka – от пирог, prenikka – от пряник, puteli – от бутылка, pätsi – от печь, saapas – от сапог, sopuli – от соболь, sääli – от жаль, tappara – от топор, tavara – от товар, tolkku – от толк, torakka – от таракан, viesti – от весть, värttinä – от веретено, vossikka – от извозчик и т. д. Их очень много. Не все они являются славянскими по происхождению, но в финский язык они пришли из русского.
Из башкирского языка мне известны некоторые примеры: арыш – от русского рожь, бүрәнә – от бревно, гәзит – от газета, йәрминкә – от ярмарка, күстәнәс – от гостинец, кәбеҫтә – от капуста, миндек – от веник, симешкә – от семечки, эскәмйә – от скамья, эшләпә – от шляпа, үтек – от утюг, өҫтәл – от стол и т. д.
М.К.
А из языков бывших союзных республик знаешь примеры?
А.М.
Эх, загоняешь ты меня. Республик было много. Не все же мне языки перебирать! Так и быть, приведу примеры из армянского и грузинского.
В армянском языке мне известны самые разные примеры заимствований из русского, я очень давно интересовался этой темой. В армянском (как и в финском) много заимствований из русского, которые не являются чисто русскими или вообще славянскими. Но и наших слов тоже хватает. Например: ալբոմ (albom) – от русского альбом, ալկաշ (alkaš) – от алкаш, այսբերգ (aysberg) – от айсберг, անեկդոտ (anekdot) – от анекдот, ավտոբուս (avtobus) – от автобус, բանկա (banka) – от банка, գարաժ (garaž) – от гараж, գրիժա (griža) – от грыжа, դավայ (davay) – от давай, դուխի (duxi) – от духи, զավտրիկ (zavtrik) – от завтрак, լամպուշկա (lampuška) – от лампочка, լյուստրա (lyustra) – от люстра, կալբաս (kalbas) – от колбаса, կոլխոզ (kolxoz) – от колхоз, կոմբայն (kombayn) – от комбайн, կռիս (kṙis) – от крыса, կվաս (kvas) – от квас, կրեսլո (kreslo) – от кресло, մառոժնի (maṙožni) – от мороженное, մարշրուտկա (maršrutka) – от маршрутка, յաշիկ (yašik) – от ящик, չայնիկ (čʿaynik) – от чайник, պադեզդ (padezd) – от подъезд, պեչենի (pečʿeni) – от печенье, պիլասոս (pilasos) – от пылесос и т. д. Я их даже пытался классифицировать, но полной классификации у меня не вышло. Всегда находились слова, которые некуда приткнуть.
Из грузинского языка мне известны также разные примеры русских заимствований, но я ими почти не занимался. Могу назвать следующие слова: აბიტურიენტი (abiturienti) – от русского абитуриент, აზარტი (azarti) – от азарт, ბლინი (blini) – от блин, ვედრო (vedro) – от ведро, კოზირი (koziri) – от козырь, კომპრომატი (kompromati) – от компромат, მამონტი (mamonti) – от мамонт, ნიშა (niša) – от ниша, პახმელია (paxmelia) – от похмелье, პოლკოვნიკი (polkovniki) – от полковник, პულიმიოტი (pulimioti) – от пулемёт, სტატია (statia) – от статья, შედევრი (šedevri) – от шедевр, ჩაინიკი (č’ainiki) – от чайник, ჩინოვნიკი (č’inovniki) – от чиновник и т. д.
М.К.
Да уж. Наверное, слово პახმელია (paxmelia) в грузинском языке – самое русское.
А.М.
Я бы не был так уверен. Слово похмелье происходит от слова хмель, а оно, в свою очередь, считается древним заимствованием. Одни считают, что оно из тюркских языков, кто-то утверждает, что оно финно-угорское, а некоторые и вовсе настаивают на кавказском происхождении слова. Во всяком случае, оно не является праиндоевропейским.
М.К.
Вот вечно ты меня обламываешь! Я уж хотела порадоваться за грузин, загордилась своей родиной, а ты мне такое выдаёшь!
А.М.
Что поделать, этимология – наука жестокая.
М.К.
Интересно, а может ли письменность повлиять на способность языка заимствовать? Я, к сожалению, не учила такие языки, которые используют непривычное письмо (вроде китайских или японских иероглифов, арабской вязи), но мне всегда казалось, что такие языки заимствовать не любят. Так ли это?
А.М.
Я лично не вижу особого препятствия в письменности. Многие языки с непривычной для нас письменностью активно заимствуют. Я ведь уже приводил примеры таких заимствований.
М.К.
Да, но разве китайскому или японскому заимствовать не сложнее, чем русскому или английскому? Мне кажется, их иероглифы не способны передавать звучание слов из европейских языков.
А.М.
Эти языки имеют различный строй. Японский язык способен заимствовать довольно много и приспосабливать заимствования под свою фонетическую и морфологическую систему. Он заимствовал с давних пор. Значительную часть японской лексики составляют канго – заимствования из китайского. Сегодня японский активно заимствует из английского.
Большой пласт заимствований из европейских языков называют гайрайго. Например: コーヒー (kōhī) «кофе», チャンス (chansu) «шанс», エアロゾル (earozoru) «аэрозоль», クリスタル (kurisutaru) «кристалл», インスペクター (insupekutā) «инспектор», アイスクリーム (aisukurīmu) «мороженное», エスカレーター (esukarētā) «эскалатор», システム (shisutemu) «система» и т. д. Даже название своей страны ジャパン (Japan), которое принято как основное во многих языках, заимствованно в японский из английского. Обычно свою страну японцы называют 日本 (にほん, Nihon) или 日本国 (にほんこく, Nihonkoku).
Конечно, особенности японской фонетики не позволяют просто передать заимствование в чистом виде, без всяких искажений, но даже с искажениями они узнаваемы. К тому же японцы используют катакану (японскую слоговую азбуку) для записей заимствований. Реже используются специальные иероглифы, называемые атэдзи. Они применяются для передачи названий и имён, а также некоторых других слов. Например, слово コーヒー (kōhī) в атэдзи передают как 珈琲 (kōhī).
Китайский язык действительно с трудом заимствует, но иероглифы тут ни при чём. Во всём виноват особый строй китайского языка, а также его фонетика (как и в случае с японским). Китайцы адаптируют заимствованные слова так, что их не всегда можно потом узнать.
Попробуй понять, что скрыто за этими китайскими словами: 芭芭雅嘎 (Bābāyǎgā), 喀秋莎 (kāqiūshā), 蘇維埃/苏维埃 (sūwéi'āi), 斯普特尼克 (sīpǔtèníkè), 薩摩瓦爾/萨摩瓦尔 (sàmówǎ'ěr).
М.К.
Да это же русские слова: 芭芭雅嘎 (Bābāyǎgā) – Баба Яга, 喀秋莎 (kāqiūshā) – Катюша, 斯普特尼克 (sīpǔtèníkè) – спутник, 薩摩瓦爾/萨摩瓦尔 (sàmówǎ'ěr) – самовар. Слово蘇維埃/苏维埃 (sūwéi'āi) мне ничего не напоминает.
А.М.
Слово蘇維埃/苏维埃 (sūwéi'āi) – от русского совет. Китайцы таким образом передают, как правило, названия каких-нибудь стран, городов, имена. Я думаю, ты узнаешь следующие слова: 澳大利亞/澳大利亚 (Àodàlìyà), 英格蘭/英各兰 (Yīnggélán), 洛杉磯/洛杉矶 (Luòshānjī), 莫斯科 (Mòsīkē), 俄羅斯/俄罗斯 (Éluósī), 彼得羅巴甫洛夫斯克/彼得罗巴甫洛夫斯克 (Bǐdéluóbāfǔluòfūsīkè), 法蘭西/法兰西 (Fǎlánxī).
М.К.
Кое-что получилось разгадать: 澳大利亞/澳大利亚 (Àodàlìyà) – Италия, 英格蘭/英各兰 (Yīnggélán) – Англия (вероятно, от England), 洛杉磯/洛杉矶 (Luòshānjī) – Лос-Анджелес, 莫斯科 (Mòsīkē) – Москва, 法蘭西/法兰西 (Fǎlánxī) – Франция. Со словами俄羅斯/俄罗斯 (Éluósī), 彼得羅巴甫洛夫斯克/彼得罗巴甫洛夫斯克 (Bǐdéluóbāfǔluòfūsīkè) не разобралась.
А.М.
Слово澳大利亞/澳大利亚 (Àodàlìyà) – Австралия. 俄羅斯/俄罗斯 (Éluósī) – Россия, 彼得羅巴甫洛夫斯克/彼得罗巴甫洛夫斯克 (Bǐdéluóbāfǔluòfūsīkè) – Петропавловск-Камчатский. Как можно не узнать название своей любимой страны и такого прекрасного города?
Китайский язык в последнее время стал заимствовать даже больше, чем раньше. Сейчас даже приветствие и прощание в среде молодежи происходит не всегда по-китайски, поскольку у молодого поколения китайцев есть заимствованные формулы 哈囉/哈啰 (hāluó) и拜拜 (báibái), используемые в разговорной речи или в интернете.
Очень много в китайском слов из английского: 巴士 (bāshì) «автобус» – от английского bus, 芭蕾 (bālěi) «балет» – от ballet, 迪斯科 (dísīkē) «дискотека» – от disco, 可口可樂/可口可乐 (Kěkǒukělè) «Кока-Кола» – от Coca-Cola, 樂透/乐透 (lètòu) «лото» – от lotto, 伊妹兒/伊妹儿 (yīmèi) «электронная почта» – от e-mail, 德謨克拉西/德谟克拉西 (démókèlāxī) «демократия» – от democracy, 撲克/扑克 (pūkè) «игральные карты» – от poker, 派對/派对 (pàiduì) «вечеринка» – от party, 镭射/鐳射 (léishè) «лазер» – от laser. Есть также известное французское слово 模特 (mótè) «модель» – от modèle.
М.К.
Ты не перестаёшь меня удивлять, Александр. Я бы в жизни не узнала в этих исковерканных словах заимствований, да ещё и таких известных. Наверное, сами китайцы их не различают.
А.М.
Ещё как различают. В китайском языке иероглифы имеют своё значение. Так, китайское слово迪斯科 (dísīkē) «дискотека» состоит из трёх иероглифов: 迪 (dí), 斯 (sī) и 科 (kē). Первый иероглиф 迪 (dí) может иметь значение «следовать», иероглиф 斯 (sī) означает «этот, это», иероглиф 科 (kē) означает «раздел, часть; отрасль». Выходит, что общий смысл слова будет весьма далёк от того значения, которое ему обычно приписывается. Слово записано этими иероглифами только для того, чтобы фонетически передать облик заимствованного слова.
Есть довольно интересный пример со словом тайфун. О его происхождении спорят уже давно, но мне кажется, что оно имеет китайское происхождение. В пользу этого свидетельствует многое, в том числе запись этого слова в китайском – 大風 (dàfēng), где иероглиф 大 (dà) имеет значение «большой», а иероглиф 風 (fēng) – «ветер». Для кантонского диалекта слово 大風 транслитерируют как (daai6 fung1), что уже ближе к знакомым нам формам в других языках: немецкое Taifun, польское и чешское tajfun, литовское taifūnas, армянское թայֆուն (tʿayfun), финское taifuuni, грузинское ტაიფუნი (taip’uni), турецкое tayfun, японское 台風 (たいふう, taifū), корейское 태풍 (taepung) и т. д.
Существуют параллельные версии происхождения этого слова. В некоторых источниках ссылаются на имя мифического великана Тифона – Τυφῶν (Tuphôn). Известно, что он олицетворял огненные силы земли и мог устраивать и сильные бури. В пользу греческой версии могли бы свидетельствовать формы слова в английском (typhoon) и французском (typhon). Также существует версия о происхождении слова тайфун из арабского طوفان (ṭūfān). Некоторые формы этого слова в других языках (например, португальское tufão) действительно имеют похожий вид, но если бы слово было семитским по происхождению, а не происходило бы из китайского, то в самом китайском запись также была бы фонетической, а мы видим полное совпадение по смыслу. Вероятность того, что смысл китайского слова大風 (dàfēng) совершенно случайно соотносится со смыслом составляющих его иероглифов, конечно, существует, но она довольно мала.
М.К.
Интересная история. Я так и предполагала, что слово это из восточных языков. Тайфуны ведь все там, на Востоке. Не удивлюсь, если оттуда же происходят слова цунами и ураган.
А.М.
Слово цунами происходит от японского 津波 (つなみ, tsunami), от 津 (つ, tsu) «гавань» и 波 (なみ, nami) «волна». А вот слово ураган пришло через испанский (huracán) из аравакского языка таино, который был распространён на Больших Антилах (Куба, Гаити, Ямайка, Пуэрто-Рико) и Багамских островах. То есть это слово из индейских языков.
М.К.
Я тут на днях задумалась ещё над таким вопросом. Наверняка ведь есть такие слова, которые существуют во всех языках. Скажем, слова «компьютер» и «интернет», насколько я знаю, являются общеизвестными. Так мне говорил однажды мой университетский преподаватель информатики. Это правда?
А.М.
Это точно не соответствует действительности. Слово «компьютер» есть во многих языках: немецкое Computer, нидерландское computer, португальское computador, украинское комп'ютер, болгарское компютър, польское komputer, литовское kompiuteris, персидское کامپیوتر (kâmpyuter), албанское kompjuter, арабское كمبيوتر (kambyūtar), азербайджанское kompüter, японское コンピュータ (kompyūta), корейское 컴퓨터 (keompyuteo) и т. д. Все эти слова происходят от английского computer «комптьютер», от глагола compute «вычислять», далее от латинского computō «вычислять». Но вот во французском, например, компьютер традиционно называется ordinateur. В словенском есть название računalnik, в сербском – рачу̀на̄р, в чешском – počítač, в исландском – tölva, в греческом – υπολογιστής (ypologistís), в армянском համակարգիչ (hamakargičʿ), в венгерском – számítógép. Примеров такого рода множество. Китайцы называют компьютер 電腦/电脑 (diànnǎo), что можно дословно перевести как «электронный мозг» (от 電/电 (diàn) «электричество» и 腦/脑 (nǎo) «мозг»).
То же можно сказать о слове «интернет». Оно присутствует даже в самых экзотических языках, названия которых вызывают недоумение у людей, далёких от лингвистики. Однако тот факт, что в словенском языке это слово имеет вид medmrežje, а греки говорят διαδίκτυο (diadíktyo), уже не даёт нам права называть это слово общим для всех языков.
В некоторых языках собственные названия активно конкурируют с заимствованными. Например, в иврите существует заимствованное слово אינטרנט (ínternet), которое признаётся наиболее популярным. В то же время в начале этого столетия израильские лингвисты предложили в качестве альтернативы собственное ивритское слово מרשתת (mirśetet). Пока оно не пользуется популярностью, но не исключено, что через какое-то время оно вытеснит заимствованное слово. Точно так же в персидском конкурируют заимствованное слово کامپیوتر (kâmpyuter) и родной неологизм رایانه (râyâne), в языке хинди конкурируют слова कंप्यूटर (kampyūṭar) и ведущее своё происхождение из санскрита слово संगणक (sãṅgaṇak).
Твой преподаватель мог быть прав в том, что слова эти узнаваемы почти во всех языках. Скажем, в греческом языке есть не только слово υπολογιστής (ypologistís), но и слово κομπιούτερ (kompioúter). В сербском можно встретить слово компју̀тер (также компју̀тор). То есть на уровне разговорного языка и частично даже в литературном языке такие слова присутствуют почти везде, в наш «компьютерный век» (или в «век интернета») от них никуда не скроешься.
М.К.
Я, кстати, знаю, что в итальянском есть слова calcolatore (связано со словом калькулятор) и computer. Даже в английском в качестве синонима слову computer существует слово calculator.
А.М.
Хорошие примеры. В итальянском слова calcolatore и computer также конкурируют. Есть ещё слово elaboratore, хотя я его почти не встречал.
М.К.
Что ж… Мы уже многие языки «перетормошили», и почти везде обнаруживаются заимствования из других языков. Неужели нет таких языков, которые вообще не заимствуют?
А.М.
Скорее всего, таких абсолютно изолированных языков просто не существует. Есть языки, которые предпочитают меньше заимствовать и больше использовать материал родного языка для создания слов.
Интересен в этом смысле атабаскский язык навахо в Северной Америке. Насколько мне известно, в нём очень мало заимствований, но они всё же имеются. Носители языка навахо сами создают слова так, как им вздумается, и получаются в итоге слова-гиганты – целые предложения. Например, слово компьютер на язык навахо можно перевести как béésh bee akʼeʼelchíhí tʼáá bí nitsékeesígíí. Это слово (сочетание слов) можно разделить на ряд составляющих: béésh «железо, устройство» + bee «с (помощью)» + akʼeʼelchí «пишет» + субстантиватор -í + tʼáá bí «сам» + ntsékees «думает» + субстантиватор -ígíí. Даже название географических пунктов индейцы навахо часто не заимствуют, а переводят на свой манер. Слово Россия на их язык можно перевести как Biʼééʼ Łichííʼí bikéyah, где biʼééʼ означает «его одежда», łichííʼ – «является красным», bikéyah – «их страна». Логика их построений порой меня ужасно удивляет.
Среди европейских языков, избегающих заимствований и использующих материал своего языка, особо выделяют исландский. Исландцы едва ли не на уровне терминологии стремятся избегать чужеродных элементов, предпочитая им свои собственные. Например, слово «кино» в ряде языков имеет сходный вид: английское cinema, немецкое Kino, французское cinéma, польское kino, армянское կինո (kino) – все эти слова происходят от древнегреческого κίνημα (kínēma) «движение», от κινέω (kinéō) «двигать». В исландском то же значение имеет слово kvikmynd, которое состоит из слов kvikur «живой, быстрый» и mynd «картинка». Таким образом, исландцы называют кино «живыми/быстрыми картинками».
Слово «электричество» в ряде языков также имеет похожий вид: английское electricity, немецкое Elektrizität, французское électricité, польское elektryczność, армянское ելեկտրականութիւն (elektrakanutʿiwn) – все от древнегреческого ἤλεκτρον (ḗlektron) «янтарь». В исландском в том же значении используется сложное слово rafmagn, которое состоит из слов raf «янтарь» и magn «сила». Такая этимология вовсе не случайна. Древнегреческий философ Фалес Милетский одним из первых обнаружил свойство потёртого о шерсть янтаря притягивать мелкие предметы, отсюда и происходит слово электричество. Исландцы, выходит, просто перевели с некоторыми искажениями какое-то европейское слово, восходящее к древнегреческому ἤλεκτρον (ḗlektron).
Процесс вхождения в язык нового слова, собранного из уже имеющихся в языке корней и морфем, но по смыслу связанного с иноязычным словом, называется калькированием, а результат этого процесса называется калькой. Когда мы говорили о словах «компьютер» и «интернет» в разных языках, где слова эти имеют другой вид, то часто сталкивались именно с кальками. Примеры из навахо сюда не относятся, это вообще случай тяжёлый.
М.К.
И много ли таких языков, которые создают кальки, избегая заимствований? И какие из них наиболее примечательны?
А.М.
По-моему, калька – это такой же естественный способ пополнения словаря, как и заимствование. Я не считал, сколько на Земле активно калькирующих языков, но думаю, что очень много.
Среди наиболее известных и популярных языков мира, я думаю, нет таких, которые бы не калькировали слова. Больше всего из европейских языков калькируют исландский и чешский. В разное время калькировали также русский, немецкий, польский.
Если моду в литературе и науке диктуют пуристы, то язык начинает активно очищаться от заимствований, переходя к калькированию. Например, среди сербохорватских языков языковым пуризмом отличается хорватский язык, который в своё время националистически настроенные учёные и писатели стремились очистить от «чужих» слов, в том числе славянских. Я думаю, этот приступ пуризма был попыткой искусственно развести сербский и хорватский языки ещё дальше друг от друга, чтобы как-то нарушить взаимопонятность.
Сложно сказать, какие языки калькируют больше, а какие меньше. Для этого недостаточно одних лишь примеров, нужны точные подсчёты. Есть кальки, которые прослеживаются сразу во многих языках, из которых один активно заимствует, а другой – активно калькирует. Например, в заимствующем польском есть слово pociąg «поезд» (от ciągnąć «тянуть, тащить»), а в калькирующем чешском есть слово vlak «поезд» (от vláčet «тащить, тянуть»). Оба слова являются калькой от немецкого Zug «поезд», которое происходит от глагола ziehen «тянуть». Кстати, английское train «поезд» также происходит от латинского глагола trahō в значении «тащить, тянуть». В русском языке слово поезд, разумеется, имеет совсем другой смысл (оно связано с глаголом ехать).
Аналогичным образом польское слово czasopismo «журнал» (от czas «время» и pismo «письмо») и чешское časopis (от čas «время» и psát «писать», písmo «письмо») являются кальками от немецкого Zeitschrift (от Zeit «время» и Schrift «письмо»).
Если бы мы производили подсчёты калек в польском и чешском, то, скорее всего, выяснили бы, что чешский чаще прибегает к калькированию, чем польский. Я думаю, это факт общеизвестный, хотя точных цифр, признаться, никогда не встречал.
М.К.
Пример с польским pociąg, чешским vlak, немецким Zug и английским train натолкнул меня на мысль об универсальности некоторых калек. Я читала о том, что слово «небоскрёб» в английском имеет вид skyscraper (от sky «небо» и scrape «скрести»), в итальянском – grattacielo (от grattare «чесать» и cielo «небо»), в немецком – Wolkenkratzer (от Wolke «облако» и kratzen «царапать; чесать, скрести»). В русском языке слово небоскрёб – очевидная калька. В других языках это слово так же сложено?
А.М.
Да, это классический пример кальки. Похожим образом слово «небоскрёб» образовано во многих языках: французское gratte-ciel (от gratter «скрести» и ciel «небо»), украинское хмарочос (от хмара «облако» и чесати «чесать»), чешское mrakodrap (mrak «туча» и drapnout «цапнуть»), исландское skýjakljúfur (от ský «облако» и kljúfa «разделять»), финское pilvenpiirtäjä (от pilvi «облако» и piirtäjä «чертёжник, художник»), турецкое gökdelen (от gök «небо» и delmek «дырявить») и т. д.
Общим для всех этих слов является английское skyscraper, однако в разных языках его интерпретируют по-разному и переводят не всегда точно. Во французском gratte-ciel и итальянском grattacielo порядок корней другой. Турецкий язык использует слово delmek «дырявить», а финский – piirtäjä «чертёжник», тогда как в английском в английском слово scrape означает «скрести». Кальки в некоторых языках не всегда точно передают семантику слова из языка-источника.
М.К.
А как слово «небоскрёб» передаёт китайский язык? В китайском же тоже есть кальки?
А.М.
В китайском слово摩天大樓/摩天大楼 (mótiān dàlóu) «небоскрёб» состоит из иероглифов 摩 (mó) «тереть, гладить», 天 (tiān) «небо», 大 (dà) «большой» и 樓/楼 (lóu) «многоэтажное здание». Как видишь, это тоже своеобразная калька.
В китайском языке, разумеется, существуют разные кальки. Мне не так давно попадался пример со словом 非死不可 (Fēisǐbùkě), которое просто копирует английское название социальной сети Facebook (напомню, что оно состоит из слов face «лицо» и book «книга»). Наряду с этим словом в китайском существует слово 臉書/脸书 (Liǎnshū), образованное из иероглифов 臉/脸 (liǎn) «лицо» и 書/书 (shū) «книга».
М.К.
А можешь общими словами рассказать о кальках в русском языке? В примерах. Из каких языков в основном калькируются слова в русском?
А.М.
Калек в русском языке очень много. Языки, которые влияли на русский язык и оставили в нём много заимствований, часто оставляли и кальки. Не все прижились, но осталось их немало.
Ранние кальки проникали из греческого. Например, слово летописец в возникло при переводе греческого слова χρονογράφος (khronográphos), которое сложено из слов χρόνος (khrónos) «время» и γράφω (gráphō) «писать». Слово православие – это дословный перевод греческого слова ὀρθοδοξία (orthodoksía), сложенного из ὀρθός (orthós) «прямой; верный, правый» и δόξα (dóksa) «мнение; слава».
Из немецкого языка в русский язык были калькированы слова выглядеть (немецкое aussehen, от aus- «из-, вы-» и sehen «смотреть, глядеть»), полуостров (немецкое Halbinsel, от halb «половина» и Insel «остров»), мероприятие (немецкое Maßnahme, от Maß «мера» и nehmen «брать, принимать»), представление (немецкое Vorstellung, от vor- «пред-» и stellen «ставить») и т. д.
Известны имена изобретателей некоторых калек. Так, многие слова из научной терминологии были придуманы М. В. Ломоносовым, среди них есть и кальки: равновесие (от немецкого Gleichgewicht, от gleich «равный» и Gewicht «вес»), предмет (от латинского obiectum, от ōbiciō «бросать вперёд», от ob- «вперёд» и iaciō «бросать»), насекомое (от французского insecte, от латинского īnsectum, от īnsecō «разрезать», где просматривается глагол secō «резать», родственный русскому слову сечь). Во времена Н. М. Карамзина в русском языке возникали кальки из французского. Именно Карамзин ввёл в оборот слова впечатление (французское impression, от латинского impressiō «вдавливание», imprimō «вдавливать», от in- «в-» и premō «давить») и влияние (французское influence, от латинского īnfluō «втекать, впадать», от in- «в-» и fluō «течь»).
Некоторые кальки и неологизмы изобретались у нас в России пуристами вроде А. С. Шишкова. Он был военным человеком, адмиралом, но почему-то его всё тянуло к науке, особенно к языку и литературе. Его особенно огорчало то, что русский язык «засоряется» европейскими словами, поэтому в качестве альтернативы некоторым заимствованиям он предлагал кальки: вместо галоши (от французского galoche «галоша») он предлагал использовать слово мокроступы, вместо фортепиано (от итальянского fortepiano, от forte «громкий» и piano «тихий») – тихогромы. Я не осуждаю его подход, даже поддерживаю, но должен заметить, что слова он изобретал не самые удачные.
М.К.
Никогда бы не подумала, что все эти слова возникли под «влиянием» иностранных языков. Хотя сейчас меня уже сложно чем-то «впечатлить». Сколько дней мы с тобой беседуем, столько раз я и убедилась, что язык – штука очень странная, сложная, изменчивая.
Я, кстати, слышала о «мокроступах» где-то по телевидению, но не думала, что такое слово реально существовало. Шишков был с юморком, наверное.
А.М.
Лично его не знал, он умер почти за сто пятьдесят лет до моего рождения, так что по поводу его чувства юмора сказать ничего не могу. Зато знаю, что чувство юмора было у Пушкина, который, очевидно, передразнивая Шишкова, в «Евгении Онегине» писал: «Она была нетороплива, / Не холодна, не говорлива, / Без взора наглого для всех, / Без притязаний на успех (…) Всё тихо, просто было в ней, / Она казалась верный снимок / Du comme il faut… / (Шишков, прости: не знаю, как перевести…)».
М.К.
Троллинг XIX столетия?
А.М.
Не совсем троллинг… Скорее, шутливый намёк на то, что не следует «переводить непереводимое». Пушкин ведь не хотел обратить на себя гнев Шишкова или как-то его спровоцировать.
М.К.
А было так, что одно и то же иностранное слово и заимствовалось и калькировалось одновременно?
А.М.
Конечно, было. Например, слова созвучие и согласие калькируют греческое слово συμφωνία (sumphōnía) «созвучие» (от σύμφωνος (súmphōnos) «созвучный», далее от σύν (sún) «с» и φωνή (phōnḗ) «звук, голос»), от которого же через посредство европейских языков происходит слово симфония. Из приведённых мной выше примеров с кальками слово obiectum было заимствовано в виде объект, слово impression обнаруживается в слове импрессионист, слово ὀρθοδοξία (orthodoksía) также угадывается в довольно редком у нас слове ортодоксальный. Примеров такого рода полным-полно.
М.К.
А слово телевидение – это тоже калька или всё-таки заимствование? В английском оно имеет вид television, а это наталкивает на мысль, что слово заимствовано (если я не ошибаюсь, первая часть теле- происходит из греческого, откуда происходит также слово телефон). Но вот вторая часть этого слова -видение, скорее, говорит о том, что оно переведено, поскольку тут корень как в слове видеть. Так что же это за слово?
А.М.
Вот об этом я как-то забыл упомянуть. Это довольно интересное явление, когда слово собирается из частей, взятых из разных языков. Так же, например, собраны слова архиважный (от древнегреческого ἀρχι- (arkhi-) «главный, старший» и русского важный, от польского ważny «важный», от waga «весы», далее от немецкого Waage «весы»), антивоенный (от древнегреческого ἀντί (antí) «вместо; подобно; ради» и русского военный), фотоаппарат (от древнегреческого φωτο- (phōto-), от φῶς (phôs) «свет» и латинского apparātus «приготовление»). В случае со словом телевидение всё несколько сложнее и в то же время интереснее, так как тут мы имеем дело с «полукалькой».
Английское слово television было заимствовано из французского télévision, которое в начале XX века изобрёл русский учёный К. Д. Пермский. Это слово, по сути, было собрано из древнегреческого элемента τῆλε (têle) (слово телефон также включает этот элемент, но само оно не могло быть заимствовано из греческого, оно просто собрано из греческих слов) и латинского vīsiō «зрение; видение» (от формы vīsus «зрение; видение», далее от videō «видеть»). Если бы мы заимствовали английское слово в русский, то получилось бы слово телевизия (оно, кстати, в русском одно время уже существовало). Но так уж сложилось, что мы решили вторую часть слова перевести на русский, то есть калькировать, и получилось слово телевидение. В украинском таким же путём возникло слово телебачення, в белорусском – тэлебачанне. Немецкое слово Fernsehen было калькировано целиком (от fern «далеко» и sehen «видеть»). А вот в болгарском слове телевизия или в сербском телеви́зија уже легко опознать чистые заимствования.
М.К.
И всё же в русском есть слово телевизор, которое уже является заимствованием. Я ведь права?
А.М.
Да, но это, повторюсь, заимствование, собранное из разных частей: первая часть греческая, вторая – латинская. В строгом смысле это слово являлось неологизмом, возникшим для номинации какого-то нового явления, не известного ранее. А сейчас это уже обычное слово.
М.К.
У меня вопросов больше нет.
А.М.
Мы уже все основные вопросы по этой теме рассмотрели. Пора переходить к следующей теме – семантике.
Поделиться с друзьями: