В далёком 1863 году английский писатель и учёный Льюис Кэрролл, известный по произведениям «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье», прочитал перед публикой странное четверостишие:
Twas brillig, and the slithy toves
Did gyre and gimble in the wabe;
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe.
В переводе Дины Орловской это звучит так:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
Это бессмысленное четверостишие, ставшее частью баллады «Jabberwocky» (в русском переводе – «Бармаглот»), было придумано Кэрроллом за восемь лет до прочтения перед публикой и напечатано в одном из журналов под заглавием «Англосаксонский стих». Его смысл в том же 1863 году был пояснён самим Кэрроллом, однако лингвистов в стихотворении интересовало нечто иное. Это стихотворение на самом деле не имеет смысла, но, что интересно, в нём просматривается какой-то сюжет.
В 1930-е годы известный лингвист Лев Владимирович Щерба использует в своих вводных лекциях к курсу «Основы языкознания» такую фразу: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». Эта «глокая куздра» стала второй подобной попыткой обмануть мозг. Фраза, не имеющая смысла, чётко даёт понять, что есть нечто женского пола (куздра), обладающее определённым качеством (глокая), которая каким-то образом (штеко) произвела воздействие (будланула) на некое существо мужского пола (бокра) и в настоящий момент производит какое-то действие (курдячит) над маленьким существом того же вида (бокрёнком). Впервые услышав эту фразу, мы не сможем точно представить, о чём идёт речь, но рисуем некоторый образ.
Грамматические показатели русского языка обманывают слушателя, заставляя его поверить в то, что он понимает в этой фразе хотя бы чуть-чуть. А понимает ли он? Это вопрос практики многих преподавателей, которые из раза в раз используют эту фразу в своих экспериментах со студентами.
